Пафка и Шкаф - Валентина Анатольевна Филиппенко
Пашка ненавидел иностранные языки. Английский в школе ему никак не давался, французский, который знала мама и который пыталась учить вместе с ним, тоже не слушался Пашку: мальчик не умел картавить, придыхать, не разделял слова в предложениях, а ещё забывал ужасные артикли и пытался читать длинные, бесполезные окончания слов, чего делать было не нужно.
Но немецкий… Сейчас показался ему таким простым и смешным.
— Данке шён! [3] — повторил за чудищем Пашка. И даже без перевода понял, что сказал «спасибо».
— Фи хайст ду? [4]. - спросило его пальто. И подмигнуло.
— Паша, — улыбнулся мальчик.
Он понял! И сам переспросил:
— Ви хайст ду, чудище?
На стене часы пробили четыре часа дня, во дворе вдруг запели, казалось, уже улетевшие на юг птицы. И пальто тоже ответило:
— Фкаф. Феня зофут Фкаф.
ДПЫ
Любовь к немецкому выпала на голову Пашке, как первый снег в ноябре: тайное, но очень важное дело ещё больше сблизило мальчика и Фкафа. Теперь два, а то и три раза в неделю они говорили друг с другом по-немецки и уже могли обсудить погоду, футбол и вишнёвый пирог. Между делом Пашка рассказывал Фкафу про школу, ненастоящих детей, настоящие двойки и домашние задания. Фкаф мечтательно подкатывал глаза к потолку и говорил, что, наверное, ему очень нравилось бы учиться в школе.
— Они едят макароны с молоком и сахаром, — страдал Пашка. — Представляешь? Как? Это же бе-е-е-е-е! Как слизняков в желе выбирать.
— У них классные чистые кроссовки. Будто они по асфальту и лужам не ходят.
— Они всё время шушукаются на переменах: делают селфи вместе, рисуют что-то друг другу в дневниках и иногда одинаково одеваются!
— А фас уфят фыть? — вдруг перебил мальчика Фкаф.
— Шить… — почесал затылок Пашка. — Девочек — учат.
Уроки в школе, кроме физкультуры и пения, у него вела одна и та же учительница — молодая высокая Татьяна Семёновна, с круглыми очками и бантом на блузке под самым подбородком. Она любила детей, никому не ставила двойки, но задавала порой очень странные домашние задания. Иногда она просила принести в школу домашнее животное и вместе с ним рассказать стихотворение; иногда — сделать открытку для библиотекаря в волшебной стране; иногда — придумать музыку для несуществующего музыкального инструмента и сыграть её перед всем классом.
В общем, Татьяна Семёновна была очень странная, но дети её любили и выполняли все задания. В четверг на внеклассное чтение и урок ДПИ было задано смастерить дом для домового.
Когда Татьяна Семёновна написала это задание на доске, Пашка даже подпрыгнул, так ему хотелось закричать, что у него дома как раз живёт… пальто. Но он всего лишь дёрнул головой, ногой, уронил дневник и покраснел, подумав: кто же ему поверит? Опять засмеют…
Дома, только сняв ботинки, Пашка сразу наступил на пуговицу. — Фафка! Фафка, фево такфой фуфный? — спросил мальчика появившийся из темноты коридора Фкаф.
— В школе задали смастерить домик для домового. Я бы так хотел рассказать на уроке про тебя, но мне никто не поверит. А брать тебя с собой в школу… — сказал мальчик и вдруг изменился в лице. Лицо его разгладилось и посветлело, будто кислый суп снова стал свежим и даже горячим. — Фкаф! Ты пойдёшь со мной в школу!
Фесдалёт
Но кто садится делать домашнее задание заранее, когда до следующего урока ещё целая неделя? Так даже ненастоящие дети не делают, Пашка это точно знал. Поэтому, обрадовавшись идее взять Фкафа в школу, нарисовав его прекрасный дом в тетрадке по математике на последней странице, мальчик решил забыть о ДЗ до воскресенья: ДПИ случалось с ним по понедельникам.
Не судите Пашку строго, ему было чем заняться. Фкаф стал чувствовать себя в квартире как дома. Он мастерил на кухне бутерброды в виде кусочка нарезного батона с докторской колбасой (признаться, скорее в виде докторской колбасы с очень тоненьким кусочком батона), сам с собой играл в шашки и смотрел телевизор. В среду Пашка вернулся со школы и застал Фкафа за починкой настенных часов: мальчик даже не удивился, что чудо-пальто сам вынес стремянку из кладовки и снял из-под потолка бабушкин любимый домик с кукушкой.
— Фто мне эти фтри мефтра! — набивал себе цену Фкаф. — Фот ф горы бфы… Или, фнаешь, ф кофмосф… Ты фбыл ф кофмосфе, Пафка?
Пашка в космосе не был и даже на самолётах пока летал всего пару раз. Но побывать на Луне хотел. И на Марсе. И на Юпитере. Что уж там, он бы с удовольствием освоил профессию космического туриста и взял бы сразу тур по Солнечной системе.
— Я, фкстафти, припфаркофал сфой фесдалёт пфрямо тут… под тфоим окном…
Фкаф посмотрел на Пашку внимательно, заговорщически, немножко боясь, что мальчик ему не поверит. Пашка заулыбался и по-дружески похлопал чучело по плечу.
— Ну, знаешь. Я тоже припарковал свой звездолёт тут рядом. Под кроватью!
Ох уж эти фантазии: Пашка привык слышать от ненастоящих детей, что они водят машины, умеют летать, рисуют картины, что дома у них водятся лошади, а сами они живут в замках. Ха! Всего лишь звездолёт.
Но Фкаф расстроился… Он опустил набитую старыми шарфиками и одинокими варежками голову и тяжело вздохнул.
— Я фзнал. Я фзнал, ты мне не поферишь.
Иногда, если оправдать самые худшие ожидания близких и любимых, становится особенно стыдно. Вообще, Пашка сам расстраивался, если ему или в него не верили родители. Поэтому сейчас он покраснел и тоже расстроился вместе с Фкафом. И тут же, прямо как папа, подскочил со стула и пошёл к окну:
— Ну-ка! Ну-ка, где тут твой звездолёт? Давай на него посмотрим!
Фкаф тоже подскочил с нижней ступеньки стремянки, схватил Пашку за руку и потащил его на кухню.
— Фматри, — ткнул пальцем в висевший за окном пыльный блок соседского кондиционера. — Фот он, его кфыша.
Кфышка
— Кфыша, — крякнул, проглотив смех, Пашка. — И как же завести звездолёт, чтобы на нём улететь на Луну?
— Фсё офень пфосто! Нафдо ефо пофкормить, запфафить…
Счастливый, дрожащий от радости, Фкаф забегал по кухне, доставая из шкафчиков муку, соль, гречневую крупу, фасоль, сухое молоко и макароны. Пашка в оцепенении и с глупой улыбкой (это он потом вспоминал и думал так про своё выражение лица) стоял посреди кухни. До прихода родителей был ещё целый час, а бабушка уехала на дачу — убирать дом на
