Жаркое лето сорок первого - Рыжий
И вот, небольшая процессия в составе меня, двух бойцов-конвоиров и помощника политрука, с важным видом шагавшего впереди добралась до импровизированного штаба.
За три шага перейдя на строевой шаг, помощник политрука вскинул руку к виску и с пылом-жаром начал докладывать:
-Товарищ полковой комиссар, арестованный по вашему приказанию доставлен!
-Задержанный. – Негромко поправил его Фоменко, заставив ненадолго растеряться и прекратить доклад. После чего молодой помощник политрука задал максимально неуместный вопрос:
-Что?
-Арестовать можно только по решению суда или военного трибунала. Ни одного, ни другого у нас здесь нет и не предвидится. – Скрывая раздражение разъяснил политработнику полковой комиссар. – Вы же задержали красноармейца. Вам ясно, товарищ помощник политрука?
-Ясно! – Кивнул красноармеец.
-Теперь докладывайте. Коротко и по существу. Что случилось? - Потребовал полковой комиссар.
-Этот красноармеец был назначен конвоировать пленного немца и упустил его, ввиду чего фашист завладел оружием и гранатами, после чего вступил в бой с бойцами нашего подразделения! – Удивительно коротко и, по существу, доложил помощник политрука. Мне даже возражать было нечего, ведь по факту он всё изложил верно. Вот только добавить кое-что я мог. И собирался уже было открыть рот, как полковой комиссар начал задавать уточняющие вопросы:
-Где и когда был взят в плен немецкий солдат? При каких обстоятельствах?
Помощник политрука ненадолго подвис – таких подробностей он не знал. А вот мне было что ответить, поэтому я набрался смелости и «подал голос»:
-Товарищ полковой комиссар, разрешите доложить?
Полковой комиссар Фоменко внимательно посмотрел на меня, и, опередив собравшегося уже начать возмущаться помощника политрука кивнул:
-Докладывайте. И представьтесь.
-Красноармеец Поляков, Сергей Иванович. – Вытянулся я. И зачем-то добавил. – Тысяча девятьсот шестнадцатого года рождения.
Короткая, секунды на две заминка, после чего я начал свой рассказ:
-Гитлеровца в плен взял я. На этом берегу, вон там, в окопчике…
Рассказывал я всё без утайки. Куда бежал, куда смотрел, что видел. Особенно тщательно про то, как так вышло, что я вначале взял в плен немецкого солдата, а потом умудрился его потерять. Про то как собирался стрелять по врагу и про то, как сделал всего один выстрел. Про то, как пытался предупредить «наших» и про Василия Ионова, который спас всех – сделав точный выстрел из винтовки.
Полковой комиссар слушал не перебивая, после чего кивнул каким-то своим мыслям и попросил у одного из конвоиров мой автомат, повертел его в руках, уточнил:
-В холостую щелкнул? Или осечка?
-Я не понял, если честно, товарищ полковой комиссар. – Хмуро произнес я. – Не до того было…
Фоменко понимающе кивнул, после чего направил ствол автомата в небо и нажал на спуск. Выстрела не было. Лишь едва различимый щелчок. Быстро разобравшись, как отсоединить магазин, полковой комиссар проверил, что патроны ещё есть и магазин полон примерно на две трети, после чего отложил его в сторону и отвёл затвор назад. Хмыкнул и показал автомат другим командирам, среди которых оказался и мой прадед – лейтенант Поляков. Он как раз и описал увиденное:
-Гильзу раздуло. Застряла. Вот он и не выстрелил!
-Точно так. – Кивнул незнакомый мне танкист. – Разрешите?
Полковой комиссар передал автомат, а танкист, повертев автомат в руках, при помощи отвёртки и перочинного ножика быстро исправил ситуацию с оружием, после чего спросив разрешение к полковому комиссару, зарядил автомат и открыл огонь в небо. Сделав пару выстрелов, автомат вновь замолчал. Танкист озадаченно почесал затылок, извлек магазин и начал уже «шаманить» над ним. Спустя долгих полторы-две минуты, наконец, произнес:
-Пружина тут слабая. Вот и подача хворает. Патронов на пять-десять меньше заряжать, и, нормально будет.
Комиссар кивнул.
-В чьём подразделении служит красноармеец Поляков? – Вновь задал вопрос полковой комиссар.
-В моём, товарищ полковой комиссар! – Вытянулся прадед.
-Как охарактеризуете его? Давно знаете бойца?
-Чуть больше недели с ним знаком. Отличный боец. В бою решителен, смел, дерзок. Субординацию знает и чтит. Уставы не нарушает.
-Как это, не нарушает? – Неожиданно вскипел помощник политрука. – А мародёрство?
Полковой комиссар аж в лице изменился, повернулся к помощнику политрука:
-Какое мародёрство?
-Так это, вчера, товарищ полковой комиссар! Позавчера, если быть точнее! После боя, когда мы ещё с бронетехникой были, он немцев обирал. Часы, пистолеты, деньги…
-Не так всё было! – Попытался возразить я, но не тут-то было! Полковой комиссар уже разъярился. Нет, он не орал матом, он просто смотрел на меня таким тяжелым взглядом, что мне казалось, будто у него глазное яблоко сейчас лопнет, настолько сильно оно стало наливаться краснотой. А может мне просто показалось?
-Мародерство в военное время, это серьёзное преступление! – Твёрдо произнес комиссар Фоменко. – Что можете сказать в своё оправдание?
-Никакого мародерства не было! – Попытался в очередной раз возразить я. – Я собирал оружие и боеприпасы, а также документы, гранаты и часы! Часы, чтобы передать их командиру. Как командиру без часов?
Про проблему с часами в армии я знал – читал про это в прошлом-будущем. До войны, конечно, их производили, но всю армию оснастить банально не успели. А ведь часы – очень нужная на войне вещь! В сухопутных войсках – без них сложно согласовать действия различных подразделений, например. Как время считать? По ощущениям? Ерунда же! А в авиации – компас и часы ещё долгие годы будут главными инструментами навигации. И вот с этими инструментами в Красной Армии сейчас как раз беда!
-Товарищ полковой комиссар! – Вновь подал голос прадед, заступаясь за меня. – Красноармеец Поляков занимался сбором трофеев по моему приказу. В отряде, в состав которого мы входили до присоединения к вашему полку в ходу было оружие разнообразных калибров, в том числе и трофейных. У нас было три немецких автомата, к которым требовались патроны. Также мы активно использовали немецкие гранаты. А часы он мне действительно передал. Вот они!
Прадед залез в карман своих форменных брюк и извлек часы, протянул их полковому комиссару. Тот внимательно, со вкусом изучил, повертел в руках, ненадолго задумался, после чего часы вернулись к прадеду.
Ненадолго наступила тишина. Казалось, никто даже не шевелился. Командиры молчали и смотрели то на меня, то на полкового комиссара.
Минуты три стояла тишина. После чего полковой комиссар ещё раз внимательно
