Ремарк. «Как будто всё в последний раз» - Вильгельм фон Штернбург
Ганновер помогает Ремарку шагнуть вверх и по карьерной лестнице. В 1924 году он устанавливает контакт с Берлином, где выходит элегантный и интеллигентный журнал «Шпорт им бильд». На рубеже веков его основал и возглавил Курт Дёрри, участник первых Олимпийских игр современности. Первенец немецкой спортивной журналистики принадлежит теперь издательству «Шерль», но редактирует его по-прежнему Дёрри, успевая еще и писать блестящие репортажи. В канун Нового года, узнаем мы от Томаса Шнайдера, на традиционном балу берлинских журналистов Дёрри рассказывает представителю заводов Конти о желании своей дочери пойти по его стопам. В ответ тот предлагает сотрудничество с «Эхо Континенталь». А там трудится Эрих Мария Ремарк.
«Глубокоуважаемая сударыня, узнав от г-на Хольцхойера Ваш адрес, прошу Вас взяться за перо и прислать мне статью с размышлениями о теннисе, хоккее, а также, пожалуй, о плавании, поскольку испытываю здесь, в “Эхо Континенталь”, недостаток в таких материалах». На безукоризненном немецком завязывается переписка с девушкой из почтенной семьи. Статьи из Берлина поступают одна за другой, обмен дружескими посланиями продолжается, и Ремарк показывает себя не менее дельным и умелым, чем его будущий работодатель: «Премного благодарен за материал о хоккее, журналу он весьма кстати, ибо хорош как по содержанию, так и по форме... Могу ли просить Вас оказать мне любезность и переслать прилагаемое сочинение Вашему досточтимому родителю для оценки его на предмет публикации в “Шпорт им бильд”?» По мнению Томаса Шнайдера, «сочинением» в письме назван небольшой рассказ под названием «Трофей Вандервельде».
Врата в Берлин открыты. Эдит Дёрри увлечена галантным ганноверцем не на шутку, и, скорее всего, не без ее содействия столичный журнал публикует несколько репортажей и заметок Ремарка. А вскоре и сам Курт Дёрри делает ему предложение стать его заместителем. И Ремарк им становится — в самом начале 1925 года.
В отношениях с дочкой главного редактора все больше теплоты и участия, коллеги посматривают на это с ехидцей, «глубокоуважаемая фрейлейн» теперь уже «милая Эдит», а с переездом Ремарка на берега Шпрее они видятся чуть ли не каждый день. Перешло ли столь близкое знакомство в любовную связь? На этот вопрос уже никто не ответит. А вот по мнению матери юной Эдит, дружба с Эрихом Марией зашла слишком далеко и чревата эротическими осложнениями. В то время как ее дитя заслуживает гораздо более солидного жениха. У нового сотрудника газеты ее мужа вид вполне респектабельный, но чего он добьется на этой стезе и в общественной жизни? Годится ли он в зятья, коли будущее его туманно? И мама отправляет дочку на Капри, подальше от журналиста с его заманчивой внешностью.
Письма летят с севера на юг и в обратном направлении. Но жизнь богата на курьезы, и под жарким итальянским солнцем Эдит неожиданно выходит замуж за какого-то бравого британца. Известие об этом действует на новоявленного берлинца подобно холодному душу, и уже месяцем позже он предлагает руку и сердце Ютте Цамбоне. После возвращения Эдит с юга переписка возобновляется, но длится совсем недолго. В конце 1928-го они встречаются в Берлине, затем Эдит уезжает на Британские острова. Десятилетия спустя она напишет Ремарку, он ответит с дружелюбной сдержанностью. В его личной жизни эта дружба не оставит заметного следа, ее роль в профессиональном плане окажется значительнее.
Находящиеся в архиве писателя, письма Ремарка к Эдит Дёрри помогают получить представление о его редакторской работе в «Эхо Континенталь», и это в них самое интересное. Мы видим Ремарка как компетентным, серьезным журналистом, так и сотрудником фирмы, отстаивающим ее интересы с реалистических позиций. «Объем работы здесь не уменьшается, au contraire[31], он возрастает по мере того, как шины дешевеют...» — «Если Вас привлекает футбол, гандбол или водное поло, тогда, пожалуй, что-нибудь об этих видах. Или: о воспитательном значении легкой атлетики или спорта вообще — или: о влиянии телесных упражнений на течение модных ныне болезней... — или: женские и неженские виды спорта (перегрузки и т. п.), женский футбол (Англия, Америка), хоккей, женщина и состязание, должна ли женщина воспринимать спорт скорее как физкультуру (да!) или как состязание... Дама за рулем автомобиля (костюм, что понадобится ей в пути, провиант, оружие для защиты в случае нападения), минимальные знания об устройстве автомобиля, как ей нужно ездить...» — «Я могу, наверное, попросить Вас следить за тем, чтоб мы не делали рекламы другим фирмам...» Здесь уже не место рифмованным мечтам, здесь делается серьезная газета.
Ганновер — это полустанок, разрыв с узким мирком Оснабрюка, творческий поиск, шанс неплохо зарабатывать. Учительская профессия, рифмоплетство, провальный роман, культ Хёрстемайера, вытесненные в подсознание, но не осмысленные картины войны — от всего этого Ремарк освободился. Два года, прожитые в городе на берегах Лайне, открыли перед ним новые творческие и личностные перспективы. Как журналист он успешен, как писатель приблизился к авангарду, живет отчасти в его среде. Он стоит на собственных ногах, угроза заживо похоронить себя в школе миновала, рядом с ним красавица Ютта Цамбона. Более того, теперь он живет и работает в Берлине — со всем богатством его соблазнов и возможностей.
Глава четвертая
«ПРОПОВЕДОВАТЬ КАКОЕ-ЛИБО УЧЕНИЕ Я НЕ НАМЕРЕН» (1925–1928)
Ганновер крупнее и оживленнее Оснабрюка, но в 1920-е годы городом, словно Эльдорадо, притягивающим к себе творческую интеллигенцию, становится Берлин. На газетных полосах здесь скрещивают шпаги выдающиеся театральные критики Альфред Керр и Герберт Иеринг; тут ставят сенсационные спектакли Макс Рейнхардт и Эрвин Пискатор; здесь выступают самые знаменитые актеры и певцы; неподалеку, в Бабельсберге, находится киностудия УФА. Сюда потянулись многие известные писатели. В Берлин переезжают Генрих Манн, затем Арнольд Цвейг, Лион Фейхтвангер и Бруно Франк, здесь постоянно бывают Бертольт Брехт и Карл Цукмайер. Альфред Дёблин врачует берлинцев и пишет большой роман «Берлин. Александерплац». Дети Манна, Клаус и Эрика, кочуют по заведениям, облюбованным гомосексуалистами и трансвеститами. Отто Клемперер дирижирует в Кролль-опере, Курт Вайль кладет на музыку историю жизни Мекки-Ножа, сочиняет «Расцвет и падение города Махагони», основоположник атональной музыки Арнольд Шёнберг
