Рэм - Микита Франко

— Давай хоть такси вызову, поздно уже?

— Я дойду.

И, бросив прощальный взгляд на Сергея Александровича, развернулся, чтобы уйти.

А потом уже, шагая по пустынным улицам и вспоминая, как он их уделал (теперь, несколько минут спустя, выбор песни и её исполнение там, среди них, ощущалось именно так — уделыванием), Рэм неожиданно развеселился. Вытащив плеер из кармана, он надел наушники и, долистав до «Машины Времени», дослушал «Однажды мир прогнется под нас», перепрыгивая под ритм через стыки новой синцовской тротуарной плитки.

Глава 6

• 23 октября в 12:30

Вернулся домой, а там та ещё дискотека. Музыка играет настолько громко, что Рэм услышал её ещё на первом этаже, а потом она по нарастающей усиливалась, пока он не поднялся до третьего. Всё думал: «Хоть бы не у нас», так нет — у них. Ещё и ключи как назло не взял, уходил с родителями — думал, с ними и вернется.

Пришлось сначала звонить в дверь, а потом долбить. Ни то ни другое не помогло, поэтому Рэм перешел к тяжелой артиллерии: звонить, долбить и кричать: — Даша, блин! Выключи свою шарманку!

Это помогло. Дверь неожиданно распахнулась, и Рэма обдало звуковой волной — аж уши заложило. Из комнаты Даши на всю громкость разносилось: «Байландо, байланадо-о-о, амигос адьёс, адьёс, эльчегототамблин». Рэм шагнул за порог, прижимая ладони к ушам, и прокричал: — Как на тебя ещё ментов не вызвали!

— Да батя пьяный, наверное, на вызов не приедет, — со смешком ответила она.

Песня резко начала играть потише, и Рэм понял, что сестра не одна. Когда из её комнаты выглянул Артамонов, он, закатив глаза, фыркнул: — Понятно, — и развернулся к дверям, чтобы снова демонстративно уйти, но Даша его остановила:

— А чё ты вернулся-то один? И че так рано?

«Так рано» — это, значит, в восемь вечера. Даша, видимо, рассчитывала на долгую вечеринку.

— Да ниче, — проворчал Рэм, стягивая куртку.

Не уходить же всерьёз из-за этого Артамонова по улицам шататься, там в такое время уже холодно.

Наступая на задники кроссовок, он разулся и прошел в квартиру, попутно жалуясь сестре:

— Я пришел, а там эта компания мажоров во главе с Синцовым, сначала начали разводить на алкашку, чтоб я типа напился, а они поржали, а потом начали просить сыграть на гитаре, чтобы я типа выглядел дебилом на фоне их Шуберта с «Аве Марией»!

Пока говорил это, сердито ходя по комнате Даши, заметил, как с её розового диванчика, стена над которым обклеена кучей девчачьих плакатов, на него насмешливо-иронично смотрит Вадим. Всё ещё одетый в свои брюки-клёш и обтягивающую водолазку.

— Че? — огрызнулся Рэм.

— Драматично, — просто ответил тот, и непонятно — всерьёз или так, тоже с издевкой.

— Хуитично, — с этими словами Рэм сел на крутящийся стул, схватил с письменного стола фигурку какого-то черного пластикового бронтозавра, повертел в пальцах.

Артамонов будто бы с сочувствием спросил:

— А зачем ты туда пошел? Ты чё, дружишь с этим Синцовым?

— Не так близко, как ты.

Тот фыркнул:

— Да я в душе не ебу кто…

«Кто он» утонуло в музыке, которую Даша снова выкручивала ближе к максимуму. Рэм поднялся, чтобы уйти, снова потянулся к ушам, но сестра схватила его за руки, не давая этого сделать.

— Оставайся с нами, — противным елейным голоском проговорила на ухо. — На нашей вечеринке будет лучше, «Аве Марию» включать не будем.

— Это заметно! — попытался Рэм перекричать музыку. — У меня эта хрень уже в печенках играет!

— Че, думаешь, в твоей комнате её не будет слышно? — хмыкнул Вадим.

— Сделайте потише, — потребовал Рэм.

— Только если останешься с нами, — упорствовала Даша.

— Зачем?

— Мы весёлые! И ты весёлый! Весёлые должны держаться вместе.

Рэм бросил скептичный взгляд на своё отражение в обклеенном мультяшными наклейками зеркале — вряд ли он видел кого-то более недовольного за прошедший день.

Выпутываясь из рук сестры, он тяжело вздохнул и глянул за окно: темно, хоть глаз выколи. И холодно — от сильного ветра трещали оконные рамы.

— Ладно, останусь, — нехотя проговорил он, снова садясь на крутящийся стул. — Но сделайте музыку потише, реально голова трещит.

От водки, наверное. Было как-то тяжело и злобливо. Даша же, сияя от радости, тут же сделала потише, такая довольная, что аж тошнило. Но это тоже, наверное, от водки.

— Давайте во что-нибудь поиграем тогда, — предложила она, бросив быстрый взгляд на Вадима. — «Правда или действи»?

Звучало, как еще одна разводка на лоха. Что-то, во что его могли втянуть играть у Елисея, как ещё один способ выставить посмешищем.

Но тут, дома, особо не перед кем было выставлять. Перед Вадимом что ли? Да тому насрать. Даша и так знала про него всё. Ну, почти всё. Всякое стыдное — уж точно, как любая сестра.

И всё-таки Рэм, ковыряя лапку бронтозавра, не удержался от комментария:

— Тупая игра. Но давай.

Даша тут же уселась на ковёр, вытянув ноги перед собой и опершись за спиной на руки, и по очереди посмотрела сначала на Рэма, потом на Вадима. Будто жертву выбирала.

— Рэм, — она ткнула у него пальцем. Ты. Правда или действие?

Любой дурак знает: в таких играх нужно выбирать «правду» и врать, иначе придется кукарекать. Он так и сделал:

— Правда.

— Ты мне врал когда-нибудь о чём-нибудь серьёзном? — прямо спросила сестра, глядя в глаза.

Рэму аж сделалось не по себе, захотелось юлить, мол, ну что значит «серьёзном», это же относительно… Но правда — что это значит? И что значит «врал»? Говорил ли Рэм когда-нибудь, что гетеросексуален? Нет. Отрицал ли он, что в восьмом классе идёт в кино с Олей Сорокиной, потому что она ему нравится, а не потому, что она сама позвала, а отказать постеснялся? Тоже нет. Короче, прямого вранья не было, ведь так? Просто… недоговаривал.

Да и разве это серьёзное? Это ж только Рэма касается. Вот если бы что-то Даши касалось, а он бы соврал — тогда да. Например, что её хомяк не сбежал, а умер. Ну, то он просто расстраивать её не хотел, в этом и не надо сейчас признаваться.

— Нет, — попытался звучать достаточно уверенно.

Вадим опять встрял со своими комментариями:

— Вот щас походу был этот момент.

Рэм закатил глаза: самый умный что ли?

— Жаль, что это невозможно проверить, — вздохнула Даша. — Ладно, теперь ты — Вадиму!

Он бросил взгляд на Артамонова. Правда или действие? Рэм знал, как одним вопросом к нему испортить весь этот вечер.

— Правда, — выбрал тот. Тоже, наверное, думает, что может соврать.

Но Рэм