Иди ты... в жёны - Тата Кит

Мы зашли на веранду, где сняли обувь на ковре-дорожке, и прошли в дом, откуда исходил просто потрясающий аромат выпечки и, точно знаю, фирменного борща тёти Люды. Только она делает такой потрясающе вкусный борщ с болгарским перцем.

Желудок сжался в голодном обмороке.

- Чувствую ваш борщ, тётя Люда.

- Специально сварила. Твой любимый. Помню, как ты его нахваливала. Ты сметанки добавляй побольше. Не стесняйся, Любаш. Со сметаной и щепки сладки.

- Спасибо.

Мы по очереди помыли руки и сели за стол.

Соседи начала нахваливать своего сына, Никитку, рассказывая, какой он молодец и как много сделал для них. Начиная от пластиковых окон и спутниковой тарелки в доме, заканчивая теплым туалетом, в который он переоборудовал некогда свою комнату.

В общем, нахваливали своего сына, моего бывшего, по всем фронтам.

А я была только рада за него и за них, да ела борщ большой ложкой.

- Вот, что ни говори, а хорошее сейчас время. Всё есть! – эмоционально всплеснула тётя Люда руками.

- Ага. Только денег нет, - фыркнул дядя Петя скептически.

- Ай! Тебе всё не так. Столько машин по дорогам ездят. На любой вкус, цвет и размер! А всё говорят, что живём плохо, - с философской ноткой в голосе заключила тётя Люда.

После ужина, за которым мы просидели больше трёх часов и даже выпили немного домашней вишневой настойки, я собралась домой, понимая, что уже поздно, а мне ещё в баню нужно сходить.

Едва я встала из-за стола, как тётя Люда вынули из холодильника трёхлитровую банку молока и литровую – со сметаной.

- Куда так много?! – округлились мои глаза.

- Да где тут много-то? – фыркнула она. – Попьёшь, да постряпаешь что-нибудь. На день как раз хватит. Потом ещё приходи.

- Спасибо, - улыбнулась я, качая головой.

- Какие ещё «спасибо»? Ты что, забыла, что за молоко «спасибо» не говорят? – чуть наехала на меня тётя Люда.

- Ой, точно! – завиноватилась я. – Не спасибо, тогда.

- Что сметану вилкой есть нельзя, это-то хоть помнишь? Вымя болеть будет у моей Милки.

- Это помню, - кивнула я с улыбкой.

Ещё, наверное, час я уходила от соседей в дедов дом. Так и проговорила с ними, стоя за калиткой с банками молока и сметаны в руках.

Придя домой, подкинула в баню дров, а затем пошла мыться.

В бане от пара меня размазало так, что я ощущала себя горячей булочкой, которой просто хотелось полежать на чем-то мягком и немного остыть. Это я и сделала, вернувшись в дом, где, надев сорочку «Страсть», которую просто требовала моя кожа, я залезла под одеяло и, водя пальцами по ковру на стене, уснула таким крепким сном, который был у меня только в детстве.

Глава 5. Санька

Глава 5. Санька

Когда в детстве говорили, что девочки – принцессы, а принцессы не какают, нужно было уточнять, что всё говно у них уходит в характер.

Вот и Люба поднасрала мне конкретно.

Твою мать! Что имя, что лицо – всё пшенично-колхозное.

Мало того, что эта стерва уволилась, оставив заявление без подписи в своём кабинете. Она просто исчезла, не передав никому дела, не посветив в суть последних дел и контрактов. Просто всё бросила и свалила неизвестно куда.

На мои звонки не отвечает. Сообщения игнорирует. Хоть деньги ей переводи, чтобы она хоть там сообщение посмотрела, да дала реакцию.

Бесит!

Эта рыжая коса на одно плечо, веснушки на лице, нос мелкой картошкой. Ей бы коромысло и кокошник, а не решение проблем и задач, от которых зависит доход фирмы моего отца и, соответственно, наследство, что мне от него достанется.

Да, формулировка звучит хреново, но факт остаётся фактом – прибыльность семейного бизнеса, какого-то хрена, вдруг стала зависеть от деревенской простушки по имени Любка.

Тьфу!

От воспоминаний об этой стерве снова накатила злость.

Надо было хорошенько отшлёпать её в том коридоре, а ещё лучше – отодрать прямо в той позиции, в которой она стояла у того гребаного кулера.

Корнишон, мля…

- Рассказывай, как папкино дело по миру пустил, сыночка? – в кабинет без предупреждения и предварительного звонка вошёл отец.

Я в это время пытался разобраться в отчетности.

- Никто твоё дело не пустил по миру. А ты сейчас, кстати, как раз должен по миру кататься, - я встал и вышел из-за стола. Мы пожали руки и обнялись, похлопав друг друга по спинам. – Контролировать приехал? – я вернулся за стол.

- Ты хоть читал отчёты, которые мне отправил? – папа сел в кресло посетителя и окинул некогда свой кабинет придирчивым взглядом. Черные брови с проседью осуждающе дернулись при виде моделей машин на стеллаже у одной из стен. Он считает их игрушками. Объяснять, что это дорогая коллекция – бессмысленно.

- Как раз изучаю, - я пошелестел бумагами.

- Видишь, как прибыль идёт ко дну? – отец не смотрел на меня. Сейчас он разглядывал стол, щедро усыпанный документацией и коробками от пиццы.

- Не ко дну, а слегка просела. Это нормально. Заверил я. Мы немного изменили курс. Примерно через полгода всё стабилизируется, и прибыль возрастет.

- Какой курс ты изменил, Саня? Твоё дело – строить дома. Всё. В этом деле не нужно придумывать никаких вывертов. Это не твои забегаловки, где уместно клоуничать и экспериментировать. Здесь фундаментальное дело – во всех смыслах.

Отцу никогда не нравилось, что я не пошёл по его стопам, а выбрал свой путь в сфере развлечений и досуга. Всё это для него несерьёзно, мелко.

Он годами готовил меня к тому, что однажды я займу его кресло, и каждый раз со скепсисом принимал новость о том, что я открыл очередное кафе или продуктовый магазин.

Понятно, что у него на меня ещё малого были планы, но и меня, уже подросшего, тоже не мешало бы спросить, чего хочу я.

- Любой сфере нужна свежая струя, пап.

- Струячь у себя, сколько хочешь. В моё дело – не надо. Раз уж взялся, то делай всё по совести.

- Я уже понял, что ты боишься экспериментов, - я устало откинулся на спинку стула и сжал пальцами переносицу.

Усталость, которая копилась месяц, давала о себе знать. Всё же, с этой деревенской стервой вести дела было как-то проще.