Лисье золото - Татьяна Владимировна Корсакова
Вот только с доверием у Ю как раз и были самые большие проблемы! Жизнь научила её не доверять никому. Потому что даже самые близкие могут предать и сделать так больно, что до сих пор от воспоминаний сбивается дыхание.
Зачем она приходила к Доре, если так и не спросила о самом важном, о том, что не давало покоя и заставляло просыпаться в холодном поту посреди ночи? Почему она не спросила у деда, еще тогда, давным-давно, во время последнего их разговора? Ни про Василька не спросила, ни про… себя. Они предали её! Не пожелали понять и выслушать! Они, самые близкие…
В горле сделалось колко и горько. Ю раздраженно дернула головой. Она выросла и уговорила себя быть рассудительной и всё понимающей, но ни рассудительность, ни всепонимание не позволили ей задать тот самый важный, самый мучительный вопрос. Вот и сегодня она вела с Дорой почти светскую беседу вместо того, чтобы прямо спросить, за что та поступила с ней так… не по-человечески.
…А в штольне ничегошеньки не изменилось. Казалось, время бушевало лишь снаружи, но не имело власти и сил, чтобы проникнуть под землю. Ю включила фонарик в подаренном Дорой телефоне, мазнула подрагивающим лучом по стенам и сводам. Медленно ступая, глядя под ноги, она прошла вперед, до образованного давним обвалом тупика, вернулась обратно, уселась прямо на земляной пол, закрыла глаза.
Ей хотелось почувствовать хоть что-нибудь, прикоснуться к этому тёмному миру не органами чувств, а душой, понять, что она упустила, когда была здесь в прошлый раз.
Ничего не вышло! Тёмная земляная утроба не отзывалась ни на её призывы, ни на её мольбы. Разве что подсунула к ногам Ю кусок породы, в котором наверняка окажутся вкрапления золота. Откупилась?
Ночь Ю встретила в тайге. Вот такая расплата за медитации в штольне и потерянное понапрасну время! Или не понапрасну? Ю всегда нравился лес, ещё с тех времён, когда дед брал её с собой в тайгу на охоту. Дед учил её не выживанию, а жизни в лесу, гармонии с собой и миром. Сейчас гармония была нужна Ю как никогда.
…Ей снился Василёк. До сих пор он никогда не приходил в её сны. Ей бы хотелось, но он не приходил. Обижался? Не мог простить, что она отпустила его одного? Что не пришла следом? Что не привела подмогу?..
– …А мне не страшно, Ю. – Василька окружала такая кромешная тьма, что Ю не могла разглядеть даже его очертания. – Сначала было страшно. Немножко…
– Василёк, я приду к тебе! Слышишь?
Темнота не пускала, выдавливала Ю прочь, не давала ни подойти, ни подползти к Васильку. Темнота наваливалась на грудь невыносимой тяжестью, забивалась в рот комьями сырой земли. Ю хотелось кричать от ужаса, но она душила готовый вырваться крик, зажимала рот ладонями. Нельзя пугать Василька, никак нельзя!
– Ты потерпи, я что-нибудь придумаю.
Обязательно придумает! Если выберется из-под этой неподъемной земляной туши.
– Я потерплю, Ю. Ты не переживай. Вот, это тебе.
Из темноты появилась рука Василька. На раскрытой, перепачканной в земле ладони лежала конфета. В карманах у Василька всегда были его любимые леденцы. Ю это очень хорошо знала, она сама покупала ему конфеты. Дора говорила, что это плохо, что у Василька лишний вес и отягощенный анамнез. Но Ю не хотела ничего слышать ни про вес, ни про анамнез. Если леденцы делали жизнь её единственного друга радостнее, она будет покупать эти чертовы леденцы!
– Мне не надо… – Она замотала головой, и с волос полетели комья земли. – Оставь себе, пусть будут.
– Зачем? Ты же скоро придёшь за мной, да?
– Приду! Обязательно приду…
Его рука была ледяной и совсем не мягкой. Кости, покрытые сухожилиями и липкой от конфет, пергаментно-тонкой кожей. Так не должно быть.
– Не оставляй меня, Ю. Пожалуйста.
Ей было страшно так, что хотелось кричать, но она сжала эту холодную, костлявую руку, забрала конфету, крепко зажмурилась, прогоняя из души ужас.
– Ты же меня не бросишь, Ю? Ты же придёшь за мной?
– Не брошу, Василёк! Обязательно приду.
– Врёшь… Я знаю, что ты мне врёшь… – И голос уже не Василька. У живого человека не может быть такого мертвенного голоса. Живой человек не станет смеяться таким жутким, нечеловеческим смехом…
Всё-таки она закричала, отбиваясь от душной и липкой, как подтаявший леденец темноты. А потом открыла глаза, глубоко и часто задышала. Ужас просачивался холодным потом, отбивал сердцем барабанный ритм о грудную клетку. Ю села и первым делом посмотрела на свои перепачканные в земле руки. Ночь, время хищников и вурдалаков, подходила к концу. Темнота была уже не такой кромешной, как в кошмаре. В этой темноте слышался сонный голос тайги.
Для ночёвки Ю выбрала выворотень старого кедра. Устроиться на мягком лапнике между мертвыми корнями можно было почти с комфортом. Получалась своеобразная нора, достаточно просторная, чтобы можно было вытянуть ноги, достаточно глубокая, чтобы не опасаться возможного дождя и почти не опасаться вторжения. Против вторжения у Ю имелся лисий нож – не самая лучшая защита, но доводилось ей ночевать и в куда более опасных условиях.
Опасность пришла откуда не ждали: не извне, а изнутри. Опасность прокралась в сон Ю, превратив его в кошмар, заставив голыми руками царапать землю в попытке докопаться…
До чего она хотела докопаться? До запертого в её кошмаре Василька? До собственного подсознания? Что означал этот жуткий сон? Почему Василёк приснился Ю именно сейчас? Потому что она пришла на место, которое стало его могилой? Но ведь не стало! Точно не эта штольня! Ю знала это наверняка, чувствовала своей мокрой и дрожащей шкурой. Чувствовала, но не могла понять, как быть. Разумнее всего было бы оставить всё как есть. Было и быльем поросло! Семь лет прошло. Пусть прошлое хоронит своих мертвецов.
Вот только Василька так и не похоронили… Оставалась хрупкая надежда на то, что он все ещё жив, что выбрался из штольни, не заблудился в тайге, не замерз из-за так некстати выпавшего снега, не стал жертвой диких зверей или диких людей. Слишком много «не», слишком мало здравого смысла в подобных допущениях. Нападение диких зверей казалось самой вероятной причиной исчезновения Василька той чёртовой осенью. Той чёртовой осенью в тайге расплодилось очень много волков. А ещё были медведи и тигры. Самая вероятная причина… И тогда нет смысла искать. И тогда проще и безопаснее смириться.
Смирились. Сначала
