Развод. Ты всё испортил! - Аника Зарян

- Про вас, конечно. Наворотили на страстях дел, а нормальным людям теперь разгребать. – жестом просит официантку подождать. – Что будешь?

Качаю головой.

Не настаивает.

Официантка принимает заказ у Васи.

Уходит.

- Каких дел? – смотрю на него с непониманием, отметив про себя, что много лет подряд в этом баре Вася заказывает всегда один и тот же комплексный обед. Пюре и котлеты – совсем не то, казалось бы, что может нравиться такому любителю экзотики, как Грабовский.

- Ты новости не включаешь, что ли? – Его голос становится резким. Он всем корпусом разворачивается ко мне. – Неужели не хочется полюбоваться на результат своей мести?

- Какой мести? – недоуменно моргаю, отстраняюсь. Не понимаю, сегодня Меркурий в ретрограде? Почему все себя так странно ведут? Сначала Карен, теперь Вася... – Вась, ты о чем?

- О той самой мести, которая оставила нас без очень давнего и очень влиятельного клиента, Ксения Викторовна. – Замечаю, как нервно играют желваки на его скулах. Грабовский делает глубокий вдох. Пытается сбавить напряженность, постукивая пальцами по барной стойке. – А еще изрядно пошатнула нашу репутацию, как фирмы. Я, конечно, знал, что ты зла на мужа, но всё же надеялся, что не доведешь свои угрозы до конца.

- Я ничего не делала, Вася. – Останавливаю поток необоснованной агрессии в свой адрес, всё еще не понимая, в чем именно меня обвиняет крёстный моих детей. – Перед тем, как набрасываться с претензиями, мог бы спокойно спросить.

Он хмурится, смотрит внимательно на меня. Затем глаза его расширяются, будто он прозрел, губы искривляются в презрительной ухмылке...

- Ой, дурааак, – качает головой. – Не думал, что у человека мозги настолько могут уйти в... штаны, прости меня за мой французский.

- Ты можешь, в конце концов объяснить мне, что происходит, Грабовский?! – повышаю голос, устав уже от этого спектакля.

- Да, конечно, прости... – кивает. – И за нападки мои тоже прости, если сможешь. Мне следовало догадаться, что ты не станешь грязно играть... Это не в твоем характере. Просто твой муж, который вел дело несколько месяцев, умудрился выдать кому-то клиентскую тайну. Об этом стало известно нашим оппонентам, и они размазали в суде нашу линию защиты. И клиент потерял огромные деньги. Когда я говорю «огромные», я даже преуменьшаю – его теперь уже бывшая жена за пару часов попала в топ самых богатых женщин страны. Об этом, о тайне, то есть, знали только я, Карен и сам клиент. Вот я и решил, что он мог с тобой поделиться, а ты – так ему отомстила.

- Хорошего ты обо мне мнения, Вася... – поджимаю губы, прекрасно понимая, с кем именно мог поделиться «клиентской тайной» Карен. – И он уже не мой муж, нас развели.

- Быстро вы. – Он не смотрит на меня – ведет взглядом официантку, которая несет на подносе его заказ.

- Думаешь? А мне показалось, прошла целая вечность... Скажи, – меняю тему, не желая обсуждать дальше тему развода. – Насколько критично случившееся для вас? Для фирмы?

- Не критично в масштабах Вселенной, – накалывает на вилку кусочек котлеты, немного картофельного пюре, – но последствия, возможно, разгребать придется порядочно. Репутацию только зарабатывать долго. Рухнуть она может за секунду... А твой муж... Прости, твой бывший муж, кажется, может защитить диссертацию по теме «Как за полгода просрать не только семью, но и репутацию». Да ты и сама всё поймешь. Поищи в интернете. Вбей в поиске «развод Петра и Валерии Логиновых».

Слышала эти имена в прошлом. Карен говорил о них и со мной, и по телефону. Но никогда не задумывалась, были ли в этих разговорах в подробности, которые можно было отнести к тайне.

- Карен знает?

Вася пожимает плечами – рот занят едой. Запивает соком.

- Как говорится, спасибо, что живой твой Карен. – произносит, откинувшись немного назад. Тут же поднимает руки в примирительном жесте: – Черт, прости, прости. Я привыкну, честно. Может, и знает. Я был у него вчера, после выписки. Даже не поговорили нормально... Мне кажется, ему вообще на всё теперь пофиг. Сломала ты его, Ксюнь.

Вот тебе и мужская солидарность.

Это я его, в итоге, и сломала.

Но я не реагирую никак на эти слова Грабовского. Только улыбаюсь. Потому что и так сказано и сделано слишком много. Потому что я не собираюсь никому ничего доказывать. Потому что наконец поняла, что настоящая любовь – это в первую очередь любовь к себе. А еще потому, что чувствую, как появляется Артём. Именно так. Чувствую. Еще до того, как он подходит. До того, как нежно, уже знакомым жестом теплых, уверенных рук держит меня за талию. Спокойно. Без пафоса. До того, как наклоняется, чтобы поцеловать в щеку на глазах у удивленного Васи.

Странно? Возможно.

Но я чувствую его присутствие так же, как он всё это время чувствовал меня.

А еще мне уже не страшно признаваться в том, что у меня есть чувства к Артёму. Ни другим, ни самой себе. Я не знаю, что получится из наших отношений. Не хочу громких фраз. Не хочу строить воздушные замки.

Но я хочу дать шанс. И себе, и нам.

Глава 30

Уже несколько дней она носила в сумке ту папку. Иногда доставала, перечитывала документы, снова прятала туда, куда никто, кроме неё не заглядывает.

Дело за малым – поговорить с Ксюшей. Но это вдруг стало проблемой.

Никогда прежде Лариса не сомневалась так долго перед тем, как позвонить невестке. А сейчас не могла решиться. Брала телефон в руки, мысленно повторяла всё, что собиралась ей высказать, но снова ставила его на лакированную дубовую столешницу, чтобы через минуты три повторить все действия в том же порядке.

Хитрое ли дело? Всего-то: напроситься в гости, подарить подарки, зацеловать любимых внуков, по которым истосковалась за две долгие недели, что не видела их... И поговорить... Может, и не хитрое, но, как выяснилось, очень сложное.

Потому что Лариса не была готова к тому, чтобы выслушать от названной дочери новую порцию обидных слов. А если та снова вздумает обратиться к ней по имени и отчеству, бедную женщину вообще может хватить инфаркт.

А ей сейчас не до инфаркта. Ей сына надо на ноги ставить, дочь – замуж выдавать. Так что инфаркт