Развод. Внебрачный сын мужа - Анна Томченко

от него пахло травой. На первом этаже в прихожей горел свет. Я помялся. Склонил

голову к одному плечу, к другому. И вышел из машины.

Свежий воздух чуть не сшиб меня с ног, и я впервые за долгое время

вздохнул полной грудью. А потом я увидел ее.

Хрупкую, в каком-то стареньком халате и с косой переброшенной на

плечо. Я хотел сказать что-то доброе, но получилось как обычно. И тогда она

ответила болезненную правду:

— Но ты же сам попрощался с семьей…

Я, загнанный в ловушку собственных поспешных мыслей, туго

сглотнул, боясь показаться не хозяином собственным словам и холодно заметил:

— Но я не разрешал никому уезжать.

— Я на вечере с тобой была? — спросила с вызовом Вика и сложила

руки на груди. Острые косточки запястья прорисовывались и казались почти

хрустальными. — Была. Ты обещал развод? Обещал! Так вот! Я просто сделала

первый шаг! Ушла от тебя!

Ушла…

Оставила меня подыхать одного…

И, черт возьми, я это заслужил.

Глава 31

Вика.

Я впервые сказала что-то, что не понравилось Яру. И он весь

потемнел. Словно грозовая туча. Его лицо как будто оказалось в тени позднего

вечера, и я помялась, переступила с ноги на ногу. Я должна была хотя бы

сейчас признаться, что все знаю, но язык словно бы отнимался. А в горле

застыл кашель. Как я понимала от слез.

— Ты не должна была… Ты же понимаешь, что детям не место

здесь… — тихо сказал Яр, и я вздрогнула, как будто увидев в нем что-то

давно забытое, но слишком родное. Я растерянно посмотрела на супруга, снова

стараясь уловить метаморфозу, но Яр будто бы спрятался опять в свой ящик

похожий на гроб и только рычал оттуда.

— А я считаю, что детям самое место на природе. Алиса изучала

жуков а Матвея принёс листочки. Мы сделали гербарий в отцовских книгах, — с

вызовом произнесла я, пытаясь объяснить Яру, что его замечания нелепы. Ни

одному ребенку еще не повредило лето на открытом воздухе.

Яр сделал шаг к калитке, но я нахмурила брови и с трудом

сдержалась, чтобы не зарычать на мужа. Это моя территория. Это мой дом и я его

не приглашала.

— Хорошо, — вскинув подбородок начал Яр. — Давай на природе. Давай

я сниму нормальный дом с охраняемой территорией. С хорошей инфраструктурой…

Яр как будто лицемерил. Хотел сказать одно, а выходило абсолютно

другое.

— Не надо, Яр, — слезы встали перед глазами, и я сморгнула их

быстро, чтобы муж не понял, что я подошла к самому важному разговору. Разговору

о расставании. — Не надо. Я на хочу оказаться тебе обязанной. Детям

пожалуйста… ты можешь помогать, содержать, воспитывать. Я не претендую на твое

право быть отцом…

Приходилось подбирать максимально обтекаемые формулировки, потому

что Ярослав был идеальным адвокатом, умудрявшимся брачные клятвы

трактовать в нужную ему сторону.

— Ты увезла детей! — рыкнул муж и крючок на калитке лопнул. — Как

это ты не претендуешь на мое право быть отцом, если я даже детей не могу

увидеть, когда захочу.

— Ты можешь приезжать, забирать на выходные… — начала я, нервно

хрустнув пальцами, потому что была матерью наседкой. — И если честно на днях у

тебя не было детей, а была одна Алиса.

Яра всего перекосило. На шее бешено забилась венка пульса. Пальцы

схватились за покрытые маслом доски забора.

— Я говорю так, потому что дети это в контакте того, что ты

сделала свой выбор. Ты его приняла. А если ты его приняла, то значит он стал

моим только из-за твоей любви, — рычал, хрипел голос мужа, а слезы кипели на

моих глазах.

Ярослав боялся. Ему было страшно, что в один момент все развалится

и ему придется остаться один на один с Матвеем, поэтому он настаивал, что может

воспринимать его только в комплекте с Алисой и мной.

Я провела пальцем по нижним векам, стараясь вытереть слезы.

— Но это не отменяет того, что ты сделала, — закончил Яр.

— Ты бы не дал нам уйти. Ты бы придумал новый план какого-то

сверхточного шантажа и смотрел бы просто, как я сходила с ума от боли, — в

запале почти крикнула я и шагнула к калитке. Слишком неосторожно, и Ярослав

просто перехватил мои запястья. Сцепил их вместе. Его пальцы были настолько

горячими, что моя кожа плавилась под ними.

— Зачем? — спросил тихо Ярослав. — Я понимаю, что мой поступок он

не заслуживает прощения, Вик. Я понимаю, что тебе больно даже просто находиться

со мной. Но объясни зачем ты ушла, когда могла остаться? У нас сложное время, и

я понимаю что как муж стал для тебя просто несуществующим, но я отец твоей

дочери. Неужели я ты поступил плохо в ее отношении или отношении тебя? Я же бы

никогда не причинил вам вреда. Так почему ты ушла?

— Мне больно, — призналась спокойно я и слезы потекли из глаз. — Я

не могу остаться с тобой и быть просто матерью для детей, потому что рядом ты.

И мне больно…

Нет, на самом деле я просто кое что знала и не представляла как с

этим жить. Я смотрела на Яра и вместо него видела предателя с его маской на

лице. А это заставляло сомневаться во всем.

— Мне тоже больно… — сказал глядя себе под ноги Яр и я

дёрнулась от него, постаралась вырваться из его рук и впервые на моей

памяти Яр на стал удерживать, а отпустил. Но потом звякнул крючок и

калитка открылась. — Мне тоже больно. Потому что болит у тебя. Потому что я

предал тебя. Я изменил и нет мне прощения. И видя как ты сходишь с ума, я

бы хотел тебя отпустить, но каждый человек это тварь эгоистичная и дело в

том, Вик, что без тебя схожу с ума я. И тогда вас некому будет

защитить, уберечь. У тебя не будет надёжной спины. У тебя не будет веры в то,

что я всегда буду рядом, плохой ли хороший. И поэтому сделай разумный шаг.

Прошу тебя вернись. Не будет легко, Вик. Будет еще больнее. С годами станет еще

сильнее болеть, но боль легче перенести в безопасности. И я готов стерпеть все.

Твои слезы, твои обвинения, твою боль готов забрать. Я готов на все, чтобы не

потерять вас. Вик…

Ярослав мелпенным шагом приближался и только камушки хрустели под

его ботинками. И я ему верила. Я понимала всю рациональность его слов, но для

меня на данный