Рэм - Микита Франко

— Макар, — голос Елисея был таким же, как всегда: ленивым, чуть насмешливым, но без признаков враждебности. — Ты что, на меня дуешься?

Рэм нахмурился, стискивая телефонную трубку в руке. Вообще-то он думал, что наоборот…

— Я не… — начал он, но запнулся о странноватость момента. — Не дуюсь. С чего ты…

— Да ладно тебе, — перебил Елисей. — Серьёзно, я всё понял. Песня про мажоров, да? Окей, это было обидно. Но ты же не думаешь, что я настолько чувствительный?

— Я не хотел обидеть, — растерянно сказал Рэм, но голос прозвучал очень тихо.

Елисей рассмеялся.

— Ну, значит, я зря психанул. Считай, мы квиты. Хочешь заскочить? Родаков дома нет, а мне скучно.

Рэм помедлил. Жаль, что родаков дома нет, но они же потом придут? Про Сергея это всегда не факт. При мысли об этом в памяти неприятно всплыл Артамонов и тот вечер возле гаражей. У Рэма до сих пор синяки цвета космоса — никак не сходят. Здорово Француз его отмудохал, сил не пожалел.

— Ладно, — коротко ответил он. — Через полчаса подойду.

— Отлично, — сказал Елисей. — Я пока гитару настрою, вдруг ты ещё что-то обидное решишь спеть.

Эта шутка царапнула Рэма по чувству вины, но он всё равно попробовал посмеяться. Елисей же пытается разбавить обстановку. Пытается же?

Когда домофон пикнул и Рэм вошёл во двор Синцовых, Елисей был тут как тут: ждал его, облокотившись на перила веранды. Поигрывал револьвером в руках, и Рэм уже напрягся, что опять придумает стрелять по яблокам, но нет. Спрятал его в карман. Это вообще нормально — убирать такое оружие в карман, будто какую-то безделушку? На удивлённый взгляд Макара тот только ухмыльнулся.

Непонятный человек. Макар вообще не был уверен, что Елисею свойственно улыбаться, что он в принципе умеет растягивать губы дружелюбно, а не издевательски. И непонятно ещё: оно само у него так получается, типа строение лица такое, что улыбаться не умеет, или всё-таки намеренно?

— Ну что, идём мириться? — спросил Елисей, жестом указывая на дверь.

Прозвучало почти двусмысленно. Рэм даже на всякий случай перехватил его взгляд, чтобы удостовериться: он ведь… ничего такого не имеет в виду, да?

Конечно не имеет.

Они поднялись наверх. По дороге в комнату, Елисей зашел в кабинет отца и убрал револьвер в сейф — Рэма туда не пропустил, хотя ему хотелось бы. А в комнате у Елисея пахло свежим тестом и сыром. На столе стояла открытая коробка пиццы, а к стене была прислонена та самая гитара, ставшая причиной их ссоры. Рэм даже остановился на пороге, нахмурившись: — Зачем она здесь? — спросил он.

— Ну, ты же не боишься гитары? — спросил Елисей. — Или теперь боишься?

Рэм, поджав губы, сделал шаг в сторону и присел на диван. Он посмотрел на Синцова, чувствуя, как напряжение, которое копилось все эти дни, никуда не хочет спадать, а будто бы только разрастается.

— Я правда не хотел обидеть, — он попробовал ещё раз сгладить ситуацию. — Это была просто шутка. Дурацкая, наверное.

— Да ладно, — махнул рукой тот. — Ты думаешь, я об этом серьёзно думал всё это время? Я психанул тогда, потому что… Ну, знаешь. Это мой дом. А ты пришёл и давай петь про то, какие мы тут… Ну, ты понял.

Рэм почувствовал себя ещё более виноватым, но Елисей быстро сменил тон.

— Но ты хорошо поёшь, — сказал он, пододвигая ближе к нему коробку с пиццей. — Так что, может, если я дам тебе второй шанс, ты выберешь что-нибудь без наездов?

Рэм попробовал улыбнуться, но вышло натянуто.

— Посмотрим, — ответил он. — Но вообще, я бы предпочёл просто поесть.

Сказал, чтобы сменить тему, а потом вдруг мысль: «А если отравленная?». Даже непонятно, откуда взялась — он никогда не думал, что какая-то случайная еда в чужом доме может быть отравленной. Не семнадцатый век же. Похоже, подсознательно готов был ждать от Елисея чего угодно — даже самого худшего.

Может, даже…

— Тогда жуй, — подытожил Елисей, вальяжно падая в кресло рядом и откидываясь на спинку.

Кусок пиццы был у него в руке, и он, откусывая, лениво жевал. Видимо, нормальная.

— Только предупреждаю, — серьёзно сказал Синцов. — Если я начну петь про дворняг, ты не обижайся.

Он рассмеялся, а Макар нет: шутка вроде, и даже смешная, а почему-то не смешно. И вообще странно. Как в страшном сне или в фильме ужасов: ничего плохо ещё не произошло, но тревожная музыка уже заиграла: непереносимый саспенс.

Чтобы от него избавиться, Рэм съел один кусок пиццы (не помогло, потому что Елисей неотрывно следил взглядом, пока он жевал — словно ждал, что Макар сейчас действительно свалится замертво), а потом сказал: — Пойду воды попью.

Нужно было разорвать с ним зрительный контакт хотя бы на время. Елисей великодушно кивнул.

Рэм вышел в коридор, хотел повернуть к лестнице, только… Взгляд начал цепляться за множество дверей. Раньше он об этом не думал, но ведь какая-то из них — спальня Сергея?.. И жены, понятное дело, но Сергея. Елисей говорил, что дома никого, значит, можно зайти, посмотреть, потрогать его вещи, полежать на его постели… Рэм чувствовал, что это нездорово, даже безумно, но было тяжело отказаться от такой возможности. В конце концов, ради чего он всё это терпит? Этого мудилу с маньячной улыбочкой — ради чего?

Он торговался сам с собой, замерев в коридоре.

«Ладно, — думал. — Лежать не буду. Просто загляну».

Или:

«Загляну и потрогаю вещи».

Или:

«Хотя бы подушку понюхаю, но потом сразу уйду».

Но дверей было много — дом огромный — и Рэм терялся, не понимая, куда идти. Почему-то решил, что надо открыть вот эту — которая через две от комнаты Елисея. Ему показалось, что это подходящее расстояние, но объяснить выбор логически он бы не смог. Просто почувствовал.

Подошел, дверь поддалась легко, он заглянул, и сразу понял, что не угадал. Это была не спальня и вообще не комната, что-то типа… кладовки? Какие-то инструменты, принадлежности для уборки, сушилка для белья, канистра…

Стоп. Канистра? Рэм замер.

Он медленно подошёл ближе, и тень сомнений превратилась в неоспоримый факт: здесь стояла канистра. Красная, пластиковая, с чёрной крышкой. Он открутил её, и запах бензина ударил в нос, вызывая волну животного ужаса.

Но ещё страшнее стало, когда за спиной раздался голос:

— Ты чего делаешь?

Он так сильно вздрогнул, что крышка выпала из дрожащих пальцев. Рэм быстро поднял её, закрутил и поставил канистру обратно. Едва шагнул за дверь, как Елисей чуть не вжал его в стену вопросом: — Что ты там