Слишком близко к тебе - Ана Сакру
Я на секунду теряюсь, не зная, что ответить. Ведь аргумент у меня есть, и очень существенный – тот вечер, когда он сиганул ко мне на балкон и предложил сумку за минет. Такое мог вытворить только конченый самовлюблённый придурок, уверенный, что все вокруг ниже и хуже него. Да, я могла бы это сказать, но… Но напоминать не хочется.
Слишком пошло. И интимно. И щеки мои душно вспыхивают, стоит только вновь подумать об этом. Легче сделать вид, что ничего не было.
– Хочешь сказать, я ошибаюсь? – выкручиваюсь, отвечая вопросом на вопрос.
Эмиль чешет зубы языком, смотря на дорогу, а не на меня. Будто реально задумывается.
– Иногда мне хочется, чтобы ты была права. Многое бы стало проще… Наверно… – отвечает как-то непонятно.
– Ты о чем? – уточняю, хмурясь.
Но Эмиль так щурится молча, что я понимаю, что он не ответит, и тема закрыта.
Впрочем, он может быть и выдал бы что-то еще через несколько безмолвных минут, но у меня оживает телефон. На экране высвечивается лаконичное "Юра".
Непроизвольно начинаю улыбаться еще до того, как принимаю вызов и прикладываю мобильник к уху. У Юрки линейка должна была начаться раньше на целый час, и он по-любому звонит поделиться впечатлениями.
– Приветик, ну как?! – весело интересуюсь, правда при этом левую половину лица так странно стягивает, что я даже улыбаюсь криво.
Кошусь на Эмиля и мгновенно тухну от того, как тяжело он поглядывает на меня. Будто я делаю что-то жутко неприличное сейчас.
Что? В его машине нельзя разговаривать по телефону?!
Вопросительно выгибаю брови, ловя взгляд “братца” – он, скрипнув зубами, отворачивается. Но настроение мое все равно сразу скатывается на несколько пунктов ниже. Говорю тише и прикручиваю динамик. Мне теперь неловко болтать рядом с ним.
А Юрка захлебывается впечатлениями, рассказывая что-то про группу и про то, что уже успел сходить в профком и куда-то там вписаться. Слушаю фоном, словно в тумане. Остро чувствую, что прислушиваюсь к словам моего друга в машине не только я…
– Юр..кхм…не могу сейчас говорить. Да и я еще даже не на месте… Давай потом? – сдаюсь.
– Вы с мамой еще не доехали? Точно, у тебя же позже, – говорит Юра громко, а Эмиль рядом цокает языком, щурясь.
– Да, едем пока…– сообщаю Юре рассеянно, снова косясь на Эмиля, – Ну, все, целую. Я наберу.
– Давай, Малек! Люблю – прелюблю тебя! Удачи! – орет Юра в трубку и отключается.
– Малек, – тут же выплевывает Эмиль ядовито, копируя Юркины интонации, и резко стартует на светофоре, со злым ехидством интересуясь, – А что ж ты ему не сказала, что не с мамочкой едешь? Боишься, что мальчик твой дохленький приревнует, да?
15. Малина
– Что?! Он не…– я запальчиво начинаю было возражать, что Юра никакой мне не парень. Но, когда до меня доходит смысл каждого выплюнутого Эмилем слова, обрываю саму себя и концентрируюсь на другом, – С чего ты вообще взял, что он дохлый?! Он нормальный!
– Ну… Если для тебя нормально давать парню свои джинсы погонять, потому что у вас один размер, то да, – фыркает Эмиль, дернув бровью.
– Да ты вообще его никогда не видел!
И мне достается быстрый надменный взгляд, поймав который я замираю.
Догадка взрывается в голове и жаркой вспышкой разгоняет кровь еще до того момента, как я полностью осознаю ее смысл.
– Или… Стоп, ты что? Сталкерил за мной?! – взвиваюсь до высокой пронзительной ноты. Этот факт кажется настолько невероятным и не влезающим в мою картину мира, что челюсть отвисает, а глаза распахиваются на максимум.
– Пф-ф-ф…– у Эмиля будто тень проходит по лицу, и он, прежде чем нормально ответить, нервно дергано хмурится, что только убеждает меня в том, что я в попала в точку! – Нормально ты о себе возомнила, Малек. На хрена мне это надо?! – косится как на мусорный пакет, который забыл выкинуть, – Так, залез раз…Ты, в конце концов, живешь через стенку и подлизываешься к моим сестрам. Я должен был хоть примерно представлять… – заканчивает, бурча себе под нос и демонстративно смотря только на дорогу.
А кончики ушей бордовым горят словно сигнальные огни. Челюсти сжаты. И внутри меня словно прожигает все кислотой от ощущения, что он врет… Врет сейчас! Он следит за мной.
И я не понимаю, что именно чувствую по этому поводу. Но что-то очень сильное. Меня буквально разрывает.
– И что? Представил? – ядовито интересуюсь, – Как мне? Можно общаться с твоими сестрами?
У Эмиля кадык прокатывается по шее, прежде чем он отвечает.
– Пока можно, – глухо отрезает он и, выдержав паузу, зло выдает, будто не удержавшись, – А твой парень – задрот. До сих пор сложить не могу, как ты умудряешься посвящать ему такую ванильную пошлятину. Может у тебя второй есть, м? Тайный? – снова вскользь режет меня взглядом.
– К- какую еще пошлятину?! – бормочу, заранее краснея до корней волос.
Потому что… Боже, не может быть, чтобы он слышал…Я же всегда пою, когда его нет. Или… Не всегда?
– Ну как же… Как там…– скалится Эмиль, наоборот входя в веселый раж, пока я тут обтекаю, вжимаясь в пассажирское сидение.
И…черт… Начинает петь.
Фальшиво, не поставленным басом, но зато не путая слова.
Вдох на двоих, Тепло твоих губ. Я ничего не слышу. Только касание Жадное рук И улетаю все выше. (Стихи Валентины)
О, нет…У меня вся кровь отливает от конечностей, делая их влажными и холодными, и больно пульсирует где-то за ребрами.
Это только мое, я не хотела, чтобы кто-то слышал! Уж точно не он!
Я так мечтаю… Я же могу помечтать!
Глаза жжет слезами беспомощной обиды от того, что Эмиль, оказывается, в какой-то раз ночевал дома, когда я подбирала мотив под свои стихи, уверенная, что совершенно одна.
Есть вещи, которые очень личные. Я хочу сама выбирать, кому их показывать, а кому нет. Он еще и с таким пренебрежением об этом говорит. Будто ему противно. Ранит.
– Ты подслушивал, – сиплю, растирая горло, которое будто тонким стальным обручем сдавило.
– Нет. Я пытался заснуть, а ты мяукала за стенкой, будто на улице март, – насмешливо отбивает Эмиль.
– Мог бы меня остановить, если так не нравилось.
На это, поджав губы, молчит.
Скажи он сейчас, что хотя бы было не так уж плохо, и я
