Скандал, развод и Новый год - Ольга Гольдфайн
Теперь это уже не имеет значения.
Впереди Новый год, и я постараюсь начать жизнь с чистого листа. У меня есть я и дети — этого достаточно для счастья.
Новый год мы с детьми встречаем втроём. Флёр грусти не даёт нам радоваться по-настоящему. Это первый раз, когда наша семья не в полном составе. Надо признать, что за столом всегда Вадим задавал тон, создавал атмосферу лёгкости и веселья.
Марина демонстративно не смотрит на меня, уставившись стеклянными глазами в телевизор. Она не здесь, не рядом. Видно, что мыслями далеко, где-то с отцом. Когда эта мука становится невыносимой, я накрываю руку дочери своей:
— Мариш, это пройдёт. Ты скучаешь по папе, это нормально. Он любит тебя и завтра обязательно позвонит.
Моя малышка при этих словах выдёргивает кисть и со слезами на глазах выкрикивает мне в лицо:
— Это ты! Ты во всём виновата! Он из-за тебя уехал и бросил нас!
Мы празднуем в комнате детей, здесь стоит ёлка и дочери некуда убежать. Остаются либо ванная комната, либо кухня. И я провожаю её взглядом, надеясь, что она поплачет и успокоится.
Беру бокал с шампанским. Моя рука дрожит, слёзы ручейками текут по щекам. Мне так больно внутри. Жаль страдающего ребёнка, жаль себя, жаль потерянных лет, своей веры в мужа и наивности.
Ничего. Я справлюсь. Возьму себя в руки.
Но как помочь дочери — не знаю.
И тут до нас доносится хлопок входной двери: Марина ушла.
Господи, куда она отправилась? У неё нет подруг, для общения хватает брата. Новогодняя ночь, на улице полно пьяных и неадекватных людей.
Я бегу в прихожую, Максим меня останавливает и начинает одеваться:
— Мам, будь дома, я схожу за ней. Позвоню!
Он выскакивает на площадку, а я прижимаю к груди руки, чтобы сердце не выпрыгнуло. Оно бьётся в отчаянии, кровоточит от горя и обиды, пытается проломить рёбра и побежать следом за детьми.
Я думала, что самым тяжёлым испытанием для меня станет период разборок с Вадимом и развод.
Теперь я знаю: самое страшное — это справиться с переживаниями детей по поводу развода.
И не потерять их…
Два часа, которые я провожу в ожидании, стоят мне седых волос, морщин и изношенных сердечных клапанов.
Сижу на стуле перед телевизором, обхватив себя за плечи руками, смотрю на экран и раскачиваюсь вперёд и назад.
Мелькающие картинки и звуки разгоняют ужас одиночества. Создают иллюзию присутствия других людей в квартире.
Мне хочется завернуться в кокон, заснуть и проснуться лет через пять, когда всё закончится. Муж оставит меня в покое, развод будет позади, дети вырастут. Но я не имею права бросить Марину и Макса…
На столе передо мной лежит телефон. Поздравительные сообщения заставляют вздрагивать, хватать гаджет, жадно читать, а потом разочарованно опускать обратно на скатерть.
Жду звонка от сына или дочери, а звонит… муж.
Заплетающимся языком, на фоне звуков какой-то вечеринки, хихиканья девиц, оглушающей музыки, он мычит:
— Лера! Лела! С Новым… С Новым годом!
И куда-то в сторону:
— Этттто мая жена… Я жене звоню!
— Вадим, ты пьян? — до такого состояния супруг ни разу в жизни не надирался.
— Я не пьян, я — суперпьян! — радуется этот полоумный. — Дай папке поговорить с детьми!
Боже, как же я от него устала... И зачем вообще трубку взяла. Просто промелькнула мысль, что ему могла позвонить Марина.
— Вадик, их нет дома, — устало сообщаю.
Но это только раззадоривает благоверного:
— Зачем ты врёшь? Хочешь, чтобы дети меня презирали? Думали, что папка их бросил? А я не бросил! Поняла? Я деньги поехал зарабатывать! Давай, поднимай свою задницу, и чтобы завтра же прилетели ко мне! В гостинице поживём несколько дней.
И тут до меня доходит: с ним рядом стоит какая-то женщина, и Вадик рисуется перед ней.
— Могу себе позволить! — говорит муж опять в сторону.
Я слышу, как девушка его подбадривает:
— Можешь, можешь, мой богатенький Буратино!
Ужас…
Я сбрасываю звонок и заношу номер мужа в чёрный список.
Каждый разговор с ним — это кладбище моих нервных клеток. Хватит!
Мне необходимо беречь нервную систему, иначе придётся зарплату тратить на таблетки и психотерапевтов, чтобы собрать себя по частям.
В замке лязгают ключи. Выхожу в прихожую и вижу, как заходит заплаканная дочь, а за нею следом сын.
— Мам, прости меня, — тихо произносит моя девочка.
Обхватываю её руками и прижимаю к себе:
— Солнышко, что бы ни происходило, помни, что я люблю вас с Максимом больше жизни. Я могу сделать вид, что простила папу и жить с ним вместе, но надолго меня не хватит. Наша жизнь превратится в ад. Поверь, никому от этого лучше не станет.
Притягиваю и сына к себе, чтобы почувствовал: мы вместе, нас трое, мы семья.
— Сейчас нам трудно, но мы есть друг у друга, а значит, выдержим. И папа никуда не уйдёт из вашей жизни. Вы будете ему звонить, видеться с ним, когда захотите. Он навсегда останется вашим отцом.
Ощущаю, как в груди появляется тепло. Мои птенчики жмутся ко мне, обнимают.
Пусть всё это и звучит пафосно, но я правда считаю, что родного отца никогда и никто не заменит.
И дети верят мне. Руками ощущаю, как их спинки расслабляются, мышцы теряют тонус, плечи опускаются. Защитный панцирь растворяется за ненадобностью.
Ведь мама сказала, что всё будет хорошо…
А маме можно верить...
Глава 12
Муж так и не позвонил детям первого числа. Лишь второго, ближе к вечеру набрал Марину.
Утюжу бельё, Макс смотрит в наушниках фильм, Марина рисует на планшете. И тут раздаётся звонок на её телефоне.
— Да, папа. Привет! Тебя тоже с праздником. Нет. Нет. Не знаю, когда мы прилетим.
Дочь разговаривает с отцом довольно сухо. Хмурит брови, поджимает губы. Сбрасывает звонок и опускает телефон на стол. Я её ни о чём не спрашиваю. Захочет — сама расскажет.
Вечером готовлю на кухне ужин. Марина подходит ко мне и прижимается к плечу:
— Мам, наверное, нам не стоит ехать к папе.
— Почему? — мне просто интересно, что заставило её отказаться от идеи воссоединения с отцом.
— Папа был пьян, когда звонил. И, знаешь, мне показалось, что он в номере не один, — покраснев и опустив глаза, сообщает дочь.
Что ж, для меня это ожидаемо. Похоже, что Вадик ни в чём себе не отказывает. А я и дети ему нужны лишь для того, чтобы обеспечить бытовые удобства.
Обнимаю свою малышку. Знаю, что ей сейчас несладко:
