Скандал, развод и Новый год - Ольга Гольдфайн
Дверь распахивается, и в приёмную влетает охрана. Два высоких, крепких парня в строгих костюмах хватают Лику под руки. Один из них говорит в гарнитуру:
— Всё в порядке, Егор Борисович, сейчас мы её привезём.
Баринова начинает дёргаться:
— Отпустите меня, придурки!
Пинает ребят по ногам, крутит головой из стороны в сторону. Белые локоны разлетаются по сторонам, попадая охранникам в лица. Мужчины хмурятся и призывают к порядку истеричку:
— Анжелика Егоровна, успокойтесь. Вам нельзя нервничать. Егор Борисович ждёт вас в больнице.
— Не хочу ни в какую больницу! Домой хочу! — неожиданно сдувается эта воинственная амазонка, начинает плакать и садится на пол.
Один из охранников присаживается на корточки и начинает гладить её по голове:
— Хорошо, Анжелика Егоровна, поедем домой. Вы только позвоните из машины папе и скажите, куда едете, чтобы он снова вас не потерял. Договорились?
Он ласково, как ребёнка, берёт её за подбородок и заглядывает в глаза. Достаёт из кармана чистый платок и вытирает этой дурочке слёзы.
Я стою, как громом поражённая:
«И с этой малолеткой спал мой Столетов?! Да она же по эмоциональному интеллекту младше нашей Марины. Та подобные истерики в десять лет закатывала, а эта и в двадцать продолжает.
Бог ты мой, Вадик, куда ты смотрел?..»
Глава 11
Охранник подхватывает принцессу на руки и выносит из приёмной. Второй забирает её сумку, благодарно мне кивает и спешит следом.
Меня мелко потряхивает. Сажусь в кресло и залпом выпиваю стакан минералки. Всё-таки хорошо, что дело не дошло до драки. Как бы я обяснялась с Бариновым, не представляю...
Новая посетительница открывает дверь с полпинка. Главный бухгалтер, как я поняла, Эльвира Сергеевна Зорина. Вчера она заходила к шефу с какими-то документами и дала мне понять, что для неё дверь начальника открыта ВСЕГДА.
Вот и сейчас худая, как палка, с натянутой и обколотой ботоксом кожей на лице, она устремляется прямо в кабинет генерального директора. Каре из гладких тёмных волос блестит в свете электрических ламп.
Так и не определила возраст дамы. Ей можно дать и тридцать, и сорок, и пятьдесят, если присмотреться внимательнее. Пластика, уход, косметолог творят чудеса. Её можно было назвать красивой, но выражение брезгливости на лице и выключенные из работы мышцы заставляют поскорее убраться с дороги этой холодной стервы.
Не успеваю открыть рот и сообщить, что шефа нет на месте. Зорина входит в кабинет, но быстро возвращается. Спрашивает высокомерно:
— Кажется, Лена?.. Где Егор Борисович, он мне срочно нужен.
— Валерия Андреевна к вашим услугам, — не вставая с кресла, напоминаю маразматичке. — Его сегодня не будет.
— Я же спросила, ГДЕ он? — пытается заморозить меня взглядом.
Мадам раздражена моей тупостью, но я тоже умею кусаться:
— А он обязан вам докладывать о своём местонахождении? Это прописано в Уставе или имеется личная договорённость?
Зорина поджимает губы. Кажется, я нажила себе врага. Она подходит к моему столу, наклоняется ближе и бесцветным голосом, глядя в глаза, предупреждает:
— Не советую со мной шутить, Валерия Андреевна. Мне не составит труда убрать вас отсюда.
«Ужас, ужас, вся дрожу».
Я беру в руки карандаш и демонстративно разламываю его напополам:
— Не вы принимали меня на работу, не вам и увольнять.
Зорина застывает в недоумении. Она ожидала увидеть на моём лице страх, панику, но не вселенское спокойствие. Меня же с детства папа учил держать покерфейс при игре в преферанс. В жизни мне этот навык пригодился не единожды.
Вот и сейчас я бесстрастно взираю на местную королеву и показываю ей свой потенциал: в игре пешка может стать любой фигурой, поэтому с ней нужно быть осторожнее.
Главбух уходит, не сказав больше ни слова.
Я выдыхаю, поднимаюсь на ослабевших ногах и иду в кухню. Чашка кофе сейчас станет для меня спасением. Кажется, Лика, а потом и Эльвира Сергеевна, выпили мою энергию до донышка. Как вообще здесь работать в такой обстановке? И ведь сегодня всего второй день…
Может, пока не поздно, написать заявление на увольнение? Пойти к Матвееву, поплакаться, пристроит куда-нибудь или обратно возьмёт после праздников.
Видео, на котором я обливаю красной жидкостью дочь генерального директора «Алмазов Сибири», после выходных уже забудут. Наверняка найдутся другие герои: веселье и алкоголь — двигатели шок-контента. Значит, у меня есть шанс вернуться на прежнюю работу.
Решено. Если до вечера какая-нибудь сволочь выбьет меня из колеи, я заберу документы и попрощаюсь с компанией. Если нет, то останусь…
Наверху услышали мой ультиматум и до конца рабочего дня меня никто не доставал. Сотрудники звонили, заглядывали, но исключительно по делу.
Перед праздниками у людей было полно забот, но к работе они не имели никакого отношения. Я тоже набросала список продуктов для праздничного стола, подарки детям были уже куплены.
Себя решила порадовать в выходные посещением спа-салона и своей подруги-косметолога. Межбровку она мне закалывает второй год. А куда деваться? Возраст…
Вечером Столетов обрывает телефон. Два звонка сбрасываю, пока переодеваюсь после работы, на третий отвечаю.
Муж набрасывается с упрёками:
— Ты почему трубу не берёшь? Тут мороз минус тридцать пять. Я в ботинках еврозима, тонком пальто и без шапки. Из самолёта вышел, думал, уши отвалятся. Не представляю, как здесь люди живут при таких температурах. Лер, слышишь меня?
— Слышу, — присаживаюсь на кровать. Я ничего не хочу знать о делах Вадима, но он продолжается надеяться остаться в моей жизни.
— Устроился в гостинице. Второго числа заместитель финансового директора освободит служебную квартиру и улетит в Москву, я смогу туда заселиться, — с воодушевлением рассказывает Столетов. — Посмотрю, что нужно купить из мебели и вещей, и вы с детьми сможете ко мне приехать. Ты написала заявление об уходе? Нужно две недели отрабатывать?
— Вадим, остановись, — прошу мужа. — Мы не приедем.
В трубке тишина, до меня едва доносится дыхание супруга. Удивляет его упрямство. Человек никак не может принять тот факт, что мы больше не вместе.
— Лер, сколько тебе нужно времени, чтобы меня простить? — наконец выдаёт адекватную мысль Вадим.
— Нашей жизни не хватит, — отвечаю честно и нажимаю отбой.
Я знаю, что не смогу простить измену. И ведь говорила об этом, когда поженились. Предупреждала. Но он то ли забыл, то ли ему стало наплевать на
