Уральский следопыт, 1958-06 - Журнал «Уральский следопыт»
Вскоре Нине Опричко удалось определиться в паспортный отдел при полевой комендатуре, Варе Филатовой – уборщицей при штабе воинской части, Диме и выздоровевшему Саше Бондарину – чернорабочими на лесозавод.
Но более всех удивил ребят Федя Суш-ков. Он стал работать сразу в двух местах – электромонтером на железной дороге и киномехаником в бывшем Доме культуры, где теперь помещался офицерский клуб.
Зато не повезло Борьке Капелюхину. Он почти уже устроился рабочим на электростанцию, но его неожиданно захватили при облаве и направили за город на торфоразработки. Рослый, здоровый парень очень подошел немцам.
Через неделю Борьке удалось вырваться домой, и он забежал к членам штаба, чтобы посоветоваться, как ему быть. Борька рвал и метал. Чтобы он работал на поганых фрицев за какие-то там четыреста граммов хлеба и пачку сигарет? Нет, этого он не потерпит. Пусть лучше Клава отправит его с очередной партией выздоровевших раненых в лес, к партизанам.
– Погоди, – остановила его Клава. – Расскажи все по порядку о торфоразработках.
– Что ж там рассказывать, – заартачился Капелюхин. – Согнали нас, дурачков, со всей округи. Ребята здоровые, молодые. Одних силой пригнали, других завербовали. Хлеб дают, деньги платят. Вот и ишачим! Охраны особой нет, но отлучиться без разрешения никуда не смей…
– И много молодежи согнали? – спросила Клава.
– Человек сто пятьдесят наберется. Клава задумалась.
– Ребята, ну, будьте людьми. Переправьте меня к партизанам… – принялся упрашивать Капелюхин. – Не могу я в торфе копаться…
– Ну, хорошо, мы тебя переправим, – заговорила Клава. – А остальные куда денутся?
– Это уж их дело, – Капелюхин пожал плечами. – Кто во что горазд.
– Но ты же член подпольной комсомольской организации, клятву принимал… – напомнила Клава.
– Ну, принимал…
– А нам сказано оставаться в городе и вести подпольную работу. От партизанского отряда никто бы, пожалуй, не отказался.
– Еще бы, – подтвердил Володя Аржанцев и строго оглядел Капелюхина. – У меня предложение такое. Раз Борис попал на торфоразработки, оставить его там и поручить проводить подпольную работу.
– Да вы что?! Смеетесь надо мной? – взмолился Капелюхин. – Какая ж там работа…
Клава одобрительно кивнула Володе головой.
– Работы хватит. Будешь листовки распространять, газеты. Добивайся, чтобы молодежь поменьше торфа добывала. Что можно, ломайте, выводите из строя…
– Клаша права, – подал голос Федя Сушков. – Борька должен остаться, Можно проголосовать.,
И Капелюхин остался.
Только сама Клава никак не могла найти себе работу.
Однажды она заметила, как соседка по квартире Мария Степановна вместе со своей дочерью вешала над крыльцом фанерную вывеску.
На фанере фиолетовыми чернилами было написано:
«Пошивочная мастерская мастерицы Самариной».
Клава остановилась, прищурила черные глаза и не могла не фыркнуть.
– Что это, тетя Маша? Частное предприятие открываете?
Самарина на мгновение сконфузилась.
– И не говори… Любое выбирай, а пить, есть надо! То ли дорогу иди строить, то ли мастерскую заводи.
– Сколько же у вас наемных рабочих будет?
– Чего? – не поняла сначала Самарина, потом сердито махнула рукой: – Да что я – кровосос какой… чужих людей нанимать… Сама хозяйка, сама и швея. Да вон еще девчонки будут помогать, – кивнула она на двух своих дочек. – Главное, чтобы вывеска была…
Клава улыбнулась: это, пожалуй, неплохо придумано. Немцы охотно поддерживают частных хозяйчиков, выдают им патент, продовольственные карточки, освобождают от тяжелых работ.
– Тетя Маша, – вполголоса заговорила Клава. – А возьмите меня швеей…
– Чего? – испугалась Самарина. – Тебя внаем? Комсомолку, вожатую? Потом еще скажешь, что я эксплуататорша… чужую кровь пью.
– Да нет, не скажу, – засмеялась Клава. – Я и шить-то почти не умею. Мне тоже вывеска нужна. Главное, в городе. высидеть, чтобы не услали куда-нибудь к черту на рога.
Дочери Марии Степановны, Рая и Люся, которые были привязаны к Клаве еще со школы, принялись упрашивать мать принять Клаву Ивановну к ним в мастерскую.
– Ну, если такие ходатаи за тебя, это другое дело, – подумав, согласилась Самарина. – Ладно, приму…
На другой день она отправилась в городскую управу и сумела оформить Клаву в качестве швеи-ученицы в своей мастерской.
– Им что… Только налог плати, а там хоть черта-дьявола оформят,
– А налоги, тетя Маша, большие? – поинтересовалась Клава.
Самарина назвала цифры: столько-то с выработки, столько-то за ученицу.
Пораженная Клава даже присвистнула:
– Да я вам столько и не выработаю. Разоритесь вы, тетя Маша.
– Как-нибудь вытянем, – успокоила Мария Степановна. – Мы свои люди, советские…
И мастерская Самариной начала работать. Горожане приносили заказы на пальто, платья, кофточки, юбки. Приезжали заказчики из деревни. Чаще всего они расплачивались за работу продуктами, и это очень устраивало Марию Степановну и ее ученицу. Зачастили в мастерскую и близкие знакомые Клавы: Варя Филатова, Федя Сушков, Саша Бондарин, Дима Петровский.
На взгляд хозяйки мастерской, заказчики они были грошовые, нестоящие, шили обычно какую-нибудь мелочишку, но зато без конца требовали переделок и поправок. Федя Сушков, например, заказал сатиновые шаровары, а на примерку ходил чуть ли не каждый день.
– Ох, и привередливый заказчик пошел, – досадовала Мария Степановна и поручила вести дела с молодыми заказчиками Клаве.
Ей это было только на руку. Клава удалялась с очередным «заказчиком» за занавеску, в примерочную, оттуда выходила в сени и выслушивала короткое сообщение о том, сколько замечено солдат, танков, орудий, самолетов, грузовиков с грузами. Сообщение повторялось два раза. Клава старалась запомнить все сведения на память, не прибегая к бумаге и карандашу, и только вечером у себя дома она составляла краткую сводку. Сводку потом передавала Володе Аржанцеву, который тоже был частым посетителем мастерской. А ночью Володя отправлялся в очередной рейс к партизанам.
– Страшно, Володя? – спрашивала Клава. – Ты ведь, как через зверинец, пробираешься…
– Всякое бывает… – отвечал Володя. – Теперь ведь везде зверинец… Мне Аня здорово помогает… Ловко она под нищенку-побирушку работает…
– Ты, Володя, ее береги. Золотая дивчина.
– Да я за нее хоть две жизни… – вспыхивал Аржанцев.
Мастерская Самариной пришлась подпольщикам по душе. Они охотно и часто забегали к Клаве, порой даже без особой надобности.
– И ловко же ты придумала – в частную мастерскую устроиться, – как-то раз принялся расхваливать Клаву Федя Сушков, вновь пришедший переделывать свои злополучные шаровары. – Тихо, спокойно, немцы сюда и носа не кажут…
– А ты болтун и мальчишка, – оборвала его Клава. – Зачем опять с шароварами пришел? Хозяйка уже подозревать начинает. И
