Избранные труды. Том II - Олимпиад Соломонович Иоффе
Правоспособность – это способность иметь права и обязанности или, как иногда говорят, способность правообладания. Последнее выражение, впрочем, недостаточно точно, ибо оно ориентирует лишь на обладание правами, между тем как правоспособность включает в себя также способность к обладанию обязанностями.
Правоспособность принадлежит любому лицу, признанному субъектом права. В наших условиях каждый гражданин обладает гражданской правоспособностью, т. е. способностью иметь гражданские права и обязанности. Такая способность принадлежит также социалистическим организациям – субъектам гражданского права (юридическим лицам). Да иначе и быть не может. Нельзя стать субъектом гражданского права и в то же время быть лишенным способности обладать гражданскими правами и обязанностями. По самой своей природе гражданская правосубъектность немыслима без гражданской правоспособности.
На первый взгляд может показаться, что это утверждение в известной мере опровергается фактом признания гражданской правосубъектности за малолетними детьми. Правоспособность включает в себя способность иметь не только права, но и обязанности, в то время как малолетние, по первому впечатлению, могут иметь права, но как будто бы не могут быть носителями имущественных, т. е. гражданско-правовых обязанностей. Выходит, что им принадлежит правоспособность лишь в первой ее части, в части правообладания, но что они лишены правоспособности в смысле способности быть носителями гражданских обязанностей.
В действительности, однако, такое предположение – результат очевидного заблуждения. Предположим, что к малолетнему перешло по наследству имущество, обремененное долгами. Получив наследство, он становится носителем не только прав, но и гражданских обязанностей наследодателя, а именно – обязанностей по выплате долгов. Конечно, самые расчеты с кредиторами будет производить не малолетний, а другие лица, например, его родители. Но они будут производить такие расчеты не из своих денежных средств, а за счет наследственного имущества, перешедшего к малолетнему, поскольку не они, а сам малолетний в этом случае выступает как носитель соответствующих обязанностей. Это убеждает в том, что малолетние, подобно всем другим субъектам гражданского права, обладают правоспособностью в полном смысле этого слова, т. е. способны иметь как гражданские права, так и гражданские обязанности.
Правоспособность обеспечивает возможность обладания гражданскими правами и обязанностями. Но одного этого факта для субъекта гражданского права, по-видимому, недостаточно. Он заинтересован в осуществлении своих прав и должен выполнить лежащие на нем обязанности. Такая возможность обеспечивается субъекту гражданского права другой его способностью – дееспособностью.
Дееспособность – это прежде всего способность осуществлять свои права и обязанности. Но этим содержание дееспособности не ограничивается. Дееспособность включает в себя также способность собственными действиями приобретать для себя новые права и обязанности. Кроме того, в содержание дееспособности входит способность нести ответственность за совершение недозволенных действий. Сообразно с этим гражданскую дееспособность следует определять как способность самостоятельно приобретать, осуществлять и отвечать за осуществление гражданских прав и обязанностей.
В отличие от правоспособности дееспособностью обладают далеко не все субъекты советского гражданского права. Душевнобольные, а также лица, не достигшие определенного возраста, будучи правоспособными, не признаются дееспособными и потому могут иметь гражданские права и обязанности, но не могут самостоятельно ни приобретать, ни осуществлять их, ни нести ответственность за свои действия.
Как такое положение согласуется, однако, с тем фактом, что все перечисленные лица тем не менее субъекты гражданского права? Субъективное право есть мера дозволенного управомоченному поведения и возможность требовать определенного поведения от обязанных лиц. Но если данное лицо не признается способным ни следовать этой мере поведения, ни требовать определенного поведения от других, как же можно признавать его субъектом права? Его тем более, казалось бы, нельзя признать субъектом обязанности, определяющей меру должного поведения ее носителя. Ведь недееспособные не отвечают за свои действия! Как же можно требовать от них соблюдения меры должного поведения?
Приведенные соображения с бесспорностью доказывают, что гражданская правосубъектность включает в себя как правоспособность, так и дееспособность. Но они отнюдь не приводят к выводу, что лица, обладающие правоспособностью и лишенные дееспособности, вообще не считаются субъектами права, ибо из них вовсе не следует, что правоспособность и дееспособность обязательно должны быть объединены в одном и том же лице.
Советский гражданский закон – закон страны победившего социализма и строящегося коммунизма, закон общества, в котором впервые в истории утверждается подлинное равноправие между людьми, не может не признавать всех советских людей субъектами гражданского права. Но закон вместе с тем не может признать всех советских людей дееспособными. Дееспособность, закрепленная в законе, опирается на реальную способность людей понимать значение совершаемых ими действий и отдавать себе полный отчет в последствиях, к которым эти действия могут привести. Такая способность у нормального в умственном отношении человека появляется лишь с достижением определенного возраста.
Как же быть? Как выйти из того положения, что субъектами гражданского права должны признаваться все советские люди, даже если закон и не считает их дееспособными, но в то же время гражданская правосубъектность не сводится к одной лишь правоспособности, а включает в себя и дееспособность правосубъектного лица? Выход только один. Если у правоспособного лица отсутствует дееспособность, ее нужно восполнить при помощи дееспособности других лиц. Так и поступает закон, восполняя отсутствующую у душевнобольных и детей дееспособность при помощи дееспособности родителей или специально назначенных для этих целей лиц, которые приобретают своими действиями гражданские права и обязанности для недееспособных, осуществляют эти права и обязанности, а также несут ответственность за их осуществление.
Гражданская правосубъектность лица составляет необходимую предпосылку появления у него гражданских прав и обязанностей. При этом гражданская правосубъектность дает ему возможность иметь не только те права, которыми данное лицо уже обладает, но и любые иные права, обладание которыми ему дозволено советским законом. Так, правосубъектность советского гражданина включает в себя возможность иметь на праве собственности жилое строение при соблюдении определенных, законом предусмотренных условий. Но возможность иметь право собственности на жилое строение и фактическое обладание этим правом – не одно и то же.
Чем же гражданская правосубъектность отличается от субъективного права?
Этот вопрос представляется настолько ясным, что самая его постановка может показаться излишней. Правосубъектность есть предпосылка правообладания; этим она и отличается от субъективного права! Но дело в том, что самую правосубъектность тоже как будто бы можно рассматривать как право. Действительно, правосубъектность включает в себя правоспособность и дееспособность. Но раз я правоспособен, значит, я «имею право» обладать гражданскими правами и обязанностями, а поскольку я дееспособен, я «имею право» приобретать для себя гражданские права и обязанности своими собственными действиями, осуществлять их и т. д. Отличается ли такое «право» от субъективных гражданских прав?
Правосубъектность сходна с субъективным правом в том смысле, что так же, как и субъективное право, она представляет собой меру возможного или дозволенного поведения, ибо, когда государство признает за данным лицом правосубъектность, оно тем самым признает за ним возможность или дозволенность выступать в качестве носителя прав и обязанностей. Но между этими категориями имеется в то же время и весьма существенное различие. Субъективное право – не только мера поведения, дозволенного самому управомоченному, но и возможность требовать определенного поведения от других обязанных лиц. Следовательно, в субъективном праве выражается отношение его носителя как с государством, так и с обязанными лицами. Правосубъектность же, напротив, исчерпывается лишь мерой поведения, дозволенной субъекту права, и не порождает сама по себе возможности требовать определенного поведения от обязанных лиц. Следовательно, правосубъектность есть лишь отношение между данным лицом и государством[92]. Для того же, чтобы на основе правосубъектности возникли субъективные права, необходимо наступление определенных указанных в законе фактов, которые именуются юридическими фактами. Так, для того, чтобы гражданин обладал не только способностью иметь на праве собственности жилой дом, но и самим домом, он должен его построить или купить, а также соблюсти ряд других условий, указанных в законе.
Таким образом, правосубъектность есть отношение с государством, заключающее в себе определенную меру дозволенного субъекту права поведения. Субъективное право есть отношение с государством и с обязанными лицами, заключающее в себе как меру дозволенного поведения, так и возможность требовать определенного поведения от обязанных лиц. При этом непосредственно из правосубъектности субъективные права не возникают. Имея правосубъектность в качестве своей предпосылки, они возникают лишь при наступлении указанных в законе юридических фактов.
Вопрос о соотношении правосубъектности и субъективных прав обсуждается в литературе советского гражданского права давно. При этом такие авторы, как М. М. Агарков и С. Н. Братусь, ставят вопрос о соотношении субъективных прав и правоспособности, полагая, что правоспособность и правосубъектность – понятия равнозначные[93].
По мнению С. Н. Братуся, правоспособность – это абстрактная способность правообладания, т. е. общая, суммарно выраженная способность иметь все те права и обязанности, обладание которыми дозволено законом. Субъективными правами являются отдельные проявления правоспособности, т. е. любые действия, которые совершаются данным лицом как обладателем
