Почему мы уверены. Разумных причин для веры в Бога гораздо больше, чем вы думали - Сергей Худиев
Против абортов могут выступать (и выступают) и нехристиане, и даже атеисты на основаниях, не имеющих отношения к Библии или Церкви. Они руководствуются не Писанием или Преданием, а очевидной логикой:
1. Дитя в утробе матери является живым существом, организмом, а не частью материнского организма – это биологический факт.
2. Дитя в утробе является человеческим существом, биологически несомненно принадлежащим к человеческому роду.
3. Дитя в утробе заведомо не является ни преступником, подлежащим смертной казни, ни вооруженным агрессором.
4. Недопустимо лишать жизни заведомо невинное человеческое существо.
5. Следовательно, аборт нравственно недопустим.
Возражения сторонников абортов сводятся либо к отрицанию пункта 2, то есть того факта, что в материнской утробе находится человеческое существо, либо к отрицанию пункта 4, то есть тезиса о недопустимости убивать невинных людей.
Пункт 2, как правило, отрицают не очень образованные люди, потому что они спорят с биологическим фактом. Более образованные чаще отрицают, что недопустимо убивать невинных. Например, в 2012 году в британском «Журнале медицинской этики» выступили со статьей двое философов, специализирующихся на этике, – Альберто Джубилини из Университета Милана и Франческа Минерва из Университета Мельбурна и Оксфордского университета. Краткое содержание своей статьи они сами излагают так:
«Аборты широко приняты по основаниям, не имеющим отношения к здоровью плода. Показав, что (1) ни плод, ни новорожденный не имеют того же морального статуса, что и подлинные личности; (2) тот факт, что оба являются потенциальными личностями, морально не значим; (3) в реальной жизни усыновление не всегда в интересах людей, – авторы утверждают, что практика, которую мы называем “послеродовым абортом” (умерщвление новорожденного), должна быть разрешена в тех же самых случаях, когда разрешены и аборты, включая и те случаи, когда новорожденный не является инвалидом».
Редактор «Журнала медицинской этики» профессор Джулиан Савулеску поддерживает эту линию рассуждения в своем блоге: «Не существует (в моральном отношении) разницы между плодом в утробе и новорожденным… Если допустим аборт, то должен быть допустим и инфантицид».
Профессор биоэтики Манчестерского университета Джон Харрис рассуждает: «[Традиционный подход таков: ] мы можем прервать беременность при условии серьезных аномалий в развитии плода вплоть до последних сроков, но не можем убить новорожденного. Что же такого, по мнению людей, должно происходить в родовых путях, что убивать плод на входе в них нормально, а на выходе – нет?»
Тот же самый ход мысли когда-то использовали в своей аргументации противники абортов: что за радикальная метаморфоза должна происходить с плодом при его прохождении через родовые пути, если его уничтожение вне материнского организма мы называем убийством, а внутри – еще нет? Харрис и Савулеску полностью соглашаются с этой логикой, но вывод делают обратный: убивать можно не только зачатых, но и уже рожденных младенцев.
Либеральные мыслители – такие, например, как очень уважаемый среди «свободомыслящей интеллигенции» профессор Питер Сингер – пытаются провести границы между понятиями «человеческое существо» и «человеческая личность». Дитя в утробе, как и новорожденный младенец, является человеческим существом – они и не думают этого отрицать, – но ни тот, ни другой не являются личностями, так как оба «лишены таких определяющих черт личности, как рациональность, автономность и самосознание». Поэтому Питер Сингер считает допустимым убийство младенцев в возрасте до месяца. Правда, когда еще более «прогрессивный» мыслитель Джефри Рейман указал ему, что личность формируется несколько лет, Сингер признал, что «месяц» – это не обязательное ограничение.
Таким образом, образованные сторонники абортов не отрицают, что дитя в утробе – человеческое существо. Они отрицают, что всякое невинное человеческое существо имеет право на жизнь.
Церковь же просто утверждает самоочевидный нравственный принцип – нельзя лишать жизни невинное человеческое существо.
Разве женщина не вправе распоряжаться своим телом?
Разумеется, вправе. Но тело ребенка в ее утробе – это не ее тело, это уже тело другого человека, который имеет свои собственные права, и, прежде всего, право на жизнь.
А если продолжение беременности угрожает жизни матери?
Об этом хорошо сказано в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви»: «В случаях, когда существует прямая угроза жизни матери при продолжении беременности, особенно при наличии у нее других детей, в пастырской практике рекомендуется проявлять снисхождение. Женщина, прервавшая беременность в таких обстоятельствах, не отлучается от евхаристического общения с Церковью, но это общение обусловливается исполнением ею личного покаянного молитвенного правила, которое определяется священником, принимающим исповедь».
Возможна трагическая ситуация, когда ребенка не спасти и надо спасать хотя бы мать. Как возможны и другие ситуации, когда действия по спасению одних невинных жизней неизбежно погубят другие. Например, террористы захватили самолет с пассажирами и собираются таранить им здание. Сбить самолет значит погубить невинных пассажиров; не сбивать – значит погубить и пассажиров, и людей в здании.
Такие трагические ситуации не делают, однако, допустимым лишение жизни невинных людей просто потому, что нам так удобнее.
Как Церковь относится к практике эвтаназии?
Эвтаназия – это намеренное лишение человека жизни с его согласия. Первоначально предполагалось, что это исключительная мера, на которую идут в ситуации близкой и неизбежной смерти с целью положить конец невыносимым страданиям. Однако на деле это уже давно не так: в ряде стран эвтаназия применяется даже к физически здоровым людям, просто пребывающим в сильном унынии.
Эвтаназию следует отличать от прекращения медицинских мероприятий, направленных на искусственное продление жизни, ведь тогда смерть наступает от естественных причин. Такое прекращение Церковь считает, в принципе, допустимым. В «Основах социальной концепции» сказано: «Продление жизни искусственными средствами, при котором фактически действуют лишь отдельные органы, не может рассматриваться как обязательная и во всех случаях желательная задача медицины. Оттягивание смертного часа порой только продлевает мучения больного, лишая человека права на достойную, "непостыдную и мирную" кончину, которую православные христиане испрашивают у Господа за богослужением. Когда активная терапия становится невозможной, ее место должна занять паллиативная помощь (обезболивание, уход, социальная и психологическая поддержка), а также пастырское попечение. Всё это имеет целью обеспечить подлинно человеческое завершение жизни, согретое милосердием и любовью».
В то же время, «Церковь, оставаясь верной соблюдению заповеди Божией "не убивай" (Исх. 20:13), не может признать нравственно приемлемыми распространенные ныне в светском обществе попытки легализации так называемой эвтаназии, то есть
