Раннее христианство. Том I - Адольф Гарнак
1. Евангелие исчерпывается идеями, намеченными нами в предыдущих лекциях, и чуждое не должно вторгаться туда: Бог и душа, душа и ее Бог. Христос не оставил сомнения в том, что Бога можно найти и что Он найден в законе и пророках. «Тебе сказано, человек, что для тебя благо, и чего твой Бог от тебя требует: соблюдать слово Божье, творить любовь и быть смиренным перед твоим Богом». Мытарь во храме, женщина у ларца, блудный сын, — вот Его примеры; все они ничего не знают о «христологии», и все же мытарь обрел то смирение, за которым следует его оправдание. Тот, кто это перетолковывает и извращает, тот нарушает простоту и величие проповеди Христа в одном из самых важных мест. Утверждение, будто, по мнению Христа, вся Его проповедь имела лишь временное значение, что после Его смерти и воскресения все должно быть понято иначе, а кое-что следовало бы даже удалить как не имеющее никакого значения, — не более, как плод отчаяния. Нет, это благовествование проще, чем это кажется церквам; проще, но именно поэтому оно и всеобъемлющее и серьезнее. От него не уйдешь с отговоркой: «Я не могу согласиться с «христологией», поэтому и вся проповедь не про меня». Христос сблизил людей с великими вопросами, обещал им Божью благодать и милосердие и потребовал выбора: Бог или маммона, вечная или земная жизнь, душа или тело, смирение или гордость, любовь или себялюбие, истина или ложь. В кругу этих вопросов заключается все; каждый отдельно услышит благовествование о милосердии и отеческом отношении к нему Бога и должен решить, стать ли ему на сторону Бога и вечности или на сторону мира и бренности. Это не парадокс, но также не «рационализм», а простое выражение факта, изложенного в Евангелиях: Не Сын, но только Отец составляет предмет благовествования, провозвещенного Христом.
2. Но в той мере, как Он, еще никто не познал Отца, и это познание Он приносит другим; Он этим оказывает безмерную услугу тем многим, Он их ведет к Богу, и не столько Своим словом, но еще больше Своим делом, Своим существом и, наконец, Своим страданием. Для этой цели Он изрек: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас», но также и другое: «Сын Человеческий пришел не для того, чтобы Ему служили, а для того, чтобы служить и отдать жизнь во искупление многих». Он знает, что теперь благодаря Ему наступает новое время, когда «меньшие» своим познанием Бога станут выше самых великих предыдущего времени; Он знает, что через Него тысячи найдут Отца и приобретут жизнь — и именно труждающиеся и обремененные; Он знает, что Он сеятель, сеющий доброе семя; и нива Его, и семя Его, и плод Его. Это не догматические учения, еще менее — преобразования самого Евангелия или же стесняющие требования; это лишь выражение сущности дела, нарастание которого Он видит и предугадывает с пророческой уверенностью. Слепые прозревают, хромые ходят, глухие слышат, нищим благовествуют — все через Него; в силу этого переживания Ему под страшным гнетом Своего призвания среди борьбы открываются слава и величие, данные Ему Отцом. И то, что Он лично совершает, Его жизнь, увенчанная смертью, останется и для будущего решающим, вечно действующим фактом: Он — путь к Отцу, и Он же, как поставленный Отцом, также и судья.
Ошибался ли Он? Ни непосредственно за Ним последовавшее время, ни история не опровергли Его; Он составляет не часть Евангелия. Он был личным осуществлением и силой Евангелия, и таковым Он ощущается до сих пор. Как огонь только огнем зажигается, так и личная жизнь вызывается только личными силами. Мы оставим в стороне всякое догматическое мудрствование и предоставим другим произнести исключительные суждения; Евангелие не утверждает, что Божье милосердие ограничивается ниспосланием Христа; но вот чему нас учит история: труждающихся и обремененных Он ведет к Богу, человечество чрез Него поднялось на новую ступень, и проповедь Его все ещетслужит пробным камнем: она ведет к блаженству, она же и судит.
Изречение: «Я есмь Сын Божий» не помещено в Евангелии самим Христом, и, кто это слово вставляет туда наравне с другими, тот сам нечто прибавляет к Евангелию. Но кто его воспринимает и старается познать Того, Кто его принес, — тот подтвердит, что здесь Божественное появилось в возможной для земли чистоте, тот поймет, что Христос для своих составлял силу Евангелия. Что они узнали и пережили с Ним, об этом они возвестили, и это возвещение сохранило свою жизнь до сих пор.
6. Евангелие и учение, или вопрос об исповедании. Мы здесь можем быть краткими, так как самое существенное уже исчерпано в предыдущих исследованиях.
Евангелие не составляет теоретического учения или мирской мудрости; учением его можно признать только потому, что оно учит существованию Бога-Отца. Оно благовествование, обещающее нам вечную жизнь и показывающее нам цену тех предметов и сил, с которыми мы имеем дело. Обсуждая жизнь вечную, оно нам дает указания и для ведения земной жизни. Оно нам говорит, какую ценность имеют душа, смирение, милосердие, чистота, крест, — и какую ничтожность составляют земные блага и забота о поддержании земной жизни. Око дает обещание, что, несмотря на борьбу, — мир, упование и внутренняя несокрушимость увенчают праведную жизнь. Чем же иным при таких условиях может быть «исповедание», как не исполнением Божьей воли с упованием, что Он — и Отец, и Воздатель? Об ином «исповедании» Христос никогда не говорил. Даже когда Он говорит: «Всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцом Моим Небесным», Он подразумевает подражание, исповедание в образе мыслей и действий. Как далеко уходят от Его направления и Его указаний, когда перед Евангелием ставят «христологическое» исповедание и учат, что, прежде чем приступить к Евангелию, надо правильно мыслить о Христе! Это — извращение. О Христе можно мыслить и учить «правильно» только в той мере, в какой жизнь направлена по Его Евангелию. Нет преддверия перед Его проповедью, через которое предварительно следовало бы пройти, нет ига, которое предварительно следовало бы взять на себя: мысли и обетования Евангелия — это и начало, и конец его; лицом к лицу с ними должна стать каждая душа.
Еще менее того требует Евангелие определенного познания природы, с которым оно не имеет связи; даже в отрицательном смысле этого нельзя утверждать. Все дело в религии и в нравственности; Евангелие
