Почему мы уверены. Разумных причин для веры в Бога гораздо больше, чем вы думали - Сергей Худиев
Однако, когда речь заходит о Боге, та же самая грубая ошибка подается в качестве серьезного аргумента: наука-де способна объяснить природные процессы, не привлекая «гипотезу Бога». Если мы можем описать динамику воздушных потоков, значит, не Бог посылает дождь; если мы значительно продвинулись в понимании того, как функционирует живая клетка, значит не Бог – податель жизни.
Логически этот аргумент против бытия Божия выглядит точно так же, как и аргумент против бытия Ивана Ивановича, хотя воспринимается без улыбки, с полной серьезностью.
В чем причина такой ошибки? Тут смешиваются два типа вопросов – «каким образом» и «зачем». Студент-физик, который на вопрос о причинах полярного сияния ответит: «Бог зажигает полярное сияние, чтобы мы дивились чудесам Его творения», – получит двойку. Беда в том, что он отвечает не на тот вопрос, который ему ставят. У него спрашивают, каков физический механизм этого явления, а не кто, зачем и с какой целью это явление производит.
Если вы попытаетесь ответить на вопрос, каким образом элементы тварного мира взаимодействуют между собой, указанием на волю Божию, то совершите ту же ошибку, что и студент из нашего примера. Вас не спрашивают, по чьей воле и замыслу они взаимодействуют. Вас спрашивают, как именно они себя ведут. Вы ответите невпопад, если на вопрос о процессах, происходящих в двигателе внутреннего сгорания, скажете: «Иван Иванович повез свою семью на дачу».
Как говорится в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», «научное и религиозное познание имеют совершенно различный характер. У них разные исходные посылки, разные цели, задачи, методы. Эти сферы могут соприкасаться, пересекаться, но не противоборствовать одна с другой. Ибо, с одной стороны, в естествознании нет теорий атеистических и религиозных, но есть теории более или менее истинные. С другой – религия не занимается вопросами устройства материи».
Но как можно совместить библейский рассказ о сотворении мира за рабочую неделю с данными науки, которая говорит, что это явно было не так?
Проблема, которая возникает тут у многих атеистов (и некоторых верующих), – это проблема языка. В нашей речи, в том числе научной, мы постоянно используем образы и иносказания. Например, когда Ричард Докинз говорит об «эгоистичном гене», мы понимаем, что в буквальном смысле ген – это химическое соединение, а не личность, и быть эгоистичным не может. Ученые говорят о «плоской вселенной» или «тяжелом вакууме», что в буквальном смысле было бы нелепо, а человеку, незнакомому с этими областями науки, показалось бы явной чепухой.
Тем не менее, мы понимаем, что ученые используют иносказания и что понимать их буквально было бы ошибкой. Мы понимаем, что стоит приложить некоторые усилия, чтобы войти в контекст их речи и понять, что они хотят сказать.
В нашем обычном общении мы очень часто прибегаем к иносказаниям, сами того не замечая. Например, мы говорим о «разбитом сердце», когда в буквальном смысле оно вовсе не разбито, а просто человек глубоко огорчен, или что у человека «светлая голова», хотя он вовсе не обязательно блондин: мы просто хотим похвалить его ум.
Библия, сообщая нам истины, необходимые для нашего спасения, неизбежно делает это на доступном людям языке. Поскольку библейское Откровение разворачивается в истории, оно с необходимостью использует язык и образы, характерные для людей соответствующей местности и эпохи. Повествование о творении не использует (и не могло использовать) научный язык, который сложился гораздо позже, чем само это повествование, и не сообщает нам научных данных – оно просто не предназначено для этого. Его цель – открыть нам истину о том, что всё существующее сотворено Богом.
В детстве у меня была книжка с чудными картинками «О том, как устроен атом». В ней протон был изображен большим красным шариком, нейтрон – большим зеленым, электрон – маленьким голубым. Когда я подрос, моя детская вера в атомы пошатнулась. Я узнал, что атомы (не говоря уже об элементарных частицах) гораздо меньше длины световой волны, так что элементарные частицы не могут обладать – в буквальном смысле – ни цветом, ни формой. Значит ли это, что автор книги вводил меня в заблуждение? Нет. Это просто значит, что он использовал образы, понятные восьмилетнему школьнику, чтобы сообщить некоторые важные истины. Так и первая глава Библии использует знакомые людям того времени образы, чтобы передать вероучительное послание.
Часть этого послания – о том, что Бог наделяет само творение способностью к развитию. Вспомним, например, стихи Писания: «И сказал Бог: и да произведет вода… да произрастит земля…» (Быт. 1:11, 12). Творение – это не монолог, а хор, в котором Бог придает тварным силам в определенной степени автономный голос.
Разве Библия не говорит, что земле 6000 лет?
Нет, Библия этого не утверждает. Различные цифры (6000, 7500, 10 000 лет) возникают при различных (и довольно спорных) попытках подсчета длительности библейской истории. Библия не сообщает нам возраста мироздания. Она открывает нам сам факт сотворения, а не детали, которые были бы просто непонятны читателям, да и не отвечали бы главной цели Библии – привести нас к спасительным отношениям с Богом.
Противоречат ли чудеса законам природы?
Наука занимается установлением законов природы. Разве чудеса не противоречат этим законам?
Действительно, в самом основании христианской веры стоит такое сверхъестественное и чудесное событие, как телесное, буквальное, физическое Воскресение Господа нашего Иисуса Христа из мертвых. Поэтому разобраться с чудесами непременно сто́ит.
Аргумент против чудес, апеллирующий к законам природы, впервые появляется у британского философа Дэвида Юма (1711–1776). У Юма он выглядит так: «Чудо есть нарушение законов природы, а так как эти законы установил твердый и неизменный опыт, то доказательство, направленное против чуда, по самой природе факта настолько же полно, насколько может быть полным аргумент, основанный на опыте».
Этот аргумент повторяется обычно в краткой форме «чудо противоречит законам природы». Однако он связан с определенным представлением о мире, которое для Юма и его собеседников было само собой разумеющимся, – представлением о Вселенной как о замкнутой системе, которое само по себе никак не основано на опыте. Когда говорят: «чудеса противоречат законам природы», – смешивают два представления о Вселенной, не идентичных друг другу.
Первое: мы живем в высокоупорядоченном мире, где разумно ожидать, что природа ведет себя
