Раннее христианство. Том I - Адольф Гарнак
В этом смысле Христос говорил о Царствии Божием, в которое проникают силой, и в то же время о Царствии Божием, вырастающем так же верно и спокойно, как вырастает семя, приносящее плод. Оно имеет свойство духовной величины и силы, проникающей внутрь и усвояемой одной только душой. Поэтому Он о Царствии этом, — несмотря на то, что оно находится на небе, несмотря на то, что оно должно наступить вслед за страшным Божьим судом, — имеет право сказать: «И не скажут: вот оно здесь, или: вот там, ибо оно внутри вас есть».
Тот взгляд на Царствие Божье, по которому оно появилось уже в деятельности Спасителя, впоследствии не был удержан Его учениками; напротив, продолжали говорить о Царствии Божием как о чем-то лишь грядущем. Но мысль сохранила свою силу; ей только дали иное название. Тут случилось то же самое, что было и с понятием о Мессии. В языческой церкви едва ли нашелся хотя бы один, который уяснил бы себе значение Христа тем, что он Его считал Мессией. Но дело от этого не погибло.
То, что составляло ядро в проповеди о Царствии, сохранилось. Тут надо различать три пункта. Во-первых, что это Царствие нечто неземное, дар свыше, а не продукт естественной жизни; во-вторых, что это чисто религиозное достояние — духовная связь с живым Богом; в-третьих, что оно самое важное, самое решающее в жизни человека, что оно обнимает и определяет всю сферу его существования, потому что грех прощается и горе побеждается.
Это Царствие, которое приходит к смиренным и превращает их в новых и радостных людей, одно только и открывает смысл и цель жизни: это ощущал и сам Христос и Его ученики.
Смысл жизни не может быть понят иначе, как в отношении к надземному: ведь конец земного существования — смерть. А жизнь, обреченная смерти, бессмысленна; обманывать себя на этот счет можно только при посредстве софизмов. Здесь же Царствие Божие, Вечное, проникло в преходящее:
Свет вечности туда проник,
Он обновил природы лик.
Вот в чем состоит проповедь Христа о Царствии Божием. С этим можно связать все остальное, о чем Он возвещал; все Его «учение» можно считать проповедью о Царствии. Мы это узнаем еще ближе и мы лучше поймем, о каком достоянии Он говорит, когда обратимся ко второму кругу, обозначенному в последней лекции, чтобы последовательно изучить на нем основные черты проповеди Христа.
2. Бог-Отец и бесконечная ценность человеческой души. Нашим нынешним понятиям и ощущениям проповедь Христа представляется непосредственно и ярко в кругу мыслей, обусловленном понятием о Боге-Отце и возвещением бесконечной ценности человеческой души. Тут проявляются те элементы, которые я назвал бы покоящимися и дающими покой в возвещении Христа, — элементы, которые связаны с мыслью о людях как и о сынах Божиих.
Я их называю покоящимися в отличие от возбуждающих и зажигающих, хотя именно в них заключается особенно могучая сила. Но именно тем, что все благовествование Христа можно свести к этим двум пунктам, — Богу-Отцу и человеческой душе, облагороженной так, что она может слиться и сливается с Ним, — именно тем выясняется, что Евангелие вообще не позитивная религия, как другие, что в нем нет ничего уставного и обособленного, что оно — религия в себе. Оно выше всех противоречий и недоумений о земном и небесном, о разуме и вдохновении, о деятельности и отречении, о иудейском и эллинском. Оно всюду может главенствовать, но оно не заключено ни в едином земном элементе.
Но мы еще лучше уясним себе представление Христа об отношениях людей к Богу, как детей к отцу, когда коснемся вкратце четырех групп изречений Его, а именно: 1) «Отче Наш», 2) слова: «Тому не радуйтесь, что духи вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах»; 3) слова: «Не две ли малые птицы продают за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего. У вас же и волосы на голове сочтены»; 4) слова: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит».
Прежде всего «Отче Наш». Эту молитву Христос сообщил Своим ученикам в особенно торжественную минуту. Они попросили Его научить их молиться, как Креститель научил своих учеников. Тогда Он произнес «Отче Наш». Для высших религий молитвы служат мерилом. Но эта, — всякий, кто не твердит ее неосмысленно, должен это понять, — прочитана Тем, Кто поборол в Себе все внутреннее беспокойство или усмиряет его в ту минуту, когда Он приближается к Богу.
Уже обращение «Отче» показывает уверенность человека, вполне уповающего на Бога, и выражает несомненность исполнения. Он молится не для того, чтобы посылать к небу свои бурные желания или чтобы добиваться земных благ; он молится, чтобы сохранить ту силу, которая в нем уже есть, чтобы укрепить то единение с Богом, в котором он живет. Поэтому молитва эта может быть сотворена только при глубочайшей сосредоточенности души, при совершеннейшем направлении духа на внутреннее отношение, на отношение к Богу. Все остальные молитвы «легче» этой, так как они содержат частные нужды и составлены так, что в них каким-нибудь образом участвует чувственное воображение; — эта же молитва отвлекает от всего такого и подымает на ту высоту, где душа одна со своим Богом. А между тем земное в ней не упущено: вся вторая половина молитвы относится к мирским нуждам. Но они находятся под сенью Вечного.
Напрасно вы будете искать просьбы об особенных дарах благодати, об особенных благах, хотя бы и духовных. «Это все приложится вам». Имя, воля, царствие Божье осеняют все земные отношения. Они смывают все себялюбивое и мелочное и допускают лишь четыре вещи, о которых стоит просить: насущный хлеб, насущная вина, насущные искушения и зло жизни. Сущность всего Евангелия нигде не выражается точнее, чем
