Сновидения и способы ими управлять: практические наблюдения - Леон Гервей де Сен-Дени

* * *

Мы видели, что многие физиологические причины, свойственные сну, приводят к возрастанию (в этом состоянии) физической и душевной чувствительности. Добавим одно замечание, которое равным образом прилагается и к реальной жизни. Великие зрелища природы пробуждают рвение, которое одна только сила воображения не смогла бы вызвать. Есть такая трагедия, которая извлекает слёзы благодаря иллюзиям, разыгранным на сцене, и которые оставили бы нас почти холодными без этого приспособления [т е. сцены]. Аналогично, эмоции, которые вызываются в сновидении определёнными представлениями, особенно развиваются благодаря представлениям всех тез сцен и картин, которые следуют за её движением. Тогда устанавливается какая-то нарастающая последовательность взаимной экзальтации: воображение усиливает образы, а образы — воображение. Эта экзальтация часто приводит нас в расположения духа, которые называют безумием у бодрствующего человека. Можем ли мы утверждать, что это психологическое явление не тождественно предыдущему, или что оно, по крайней мере, не достаточно аналогично, чтобы быть тщательно изученным?

* * *

Один мой друг-художник, который интересовался моими исследованиями и который сам повторял мои опыты, сообщил мне такой факт:

Одной ночью, в очень ясном сновидении, ему снилось, что он находится перед своим мольбертом, работая над каким-то религиозным сюжетом, чем он действительно был тогда занят, он увидел, как в его мастерскую входит какой-то незнакомец с учительской походкой, который взял у него его палитру и его кисти, стёр некоторые начатые фигуры, изменил оставшиеся, добавил другие, одним словом, переделал всю картину. В мановенье ока, холст был чудесно переписан, а сам чудесный художник исчез. Что до безмолвного созерцателя этой столь быстрой импровизации, то у него было чувство (ещё до пробуждения), что он когда-то давно уже видел сделанное произведение.

Художник, которому приснилось это сновидение не смог, подобно композитору Тартини, воспроизвести полностью свою композицию; но всё же он смог воспользоваться этим видением; так что он обязан одним из своих лучших полотен вдохновению своего сна.

* * *

Лишает ли нас сон нашей свободной воли? Есть ли противоречие между возможностью вызывать и иногда управлять своими сновидениями и чувствовать себя порою также и вовлечённым в сновидение того, чего не хотелось бы?

Чтобы объяснить это непреодолимое вовлечение, которое заставляет нас совершать в некоторых сновидениях ужасные злодеяния, пагубный и преступный характер которых мы осознаём, но, тем не менее, это чувство [=осознание] нас не останавливает. Альфред Мори выдвинул весьма тонкую теорию, согласно которой «сновидец, который ещё и рассуждает, сравнивает, умозаключает, обобщает, но остаётся неспособным к обдумыванию [reflexion]; таким образом, что его совесть [conscience morale] уподобляется тому, что называют тем же именем у животных»[135]. Для меня, кто считает, что ум может сохранять все свои способности во время сна, я объясняю себе этот феномен совершенно другими соображениями.

Во-первых, я полагаю, что в большинстве сновидений этого сорта и, в особенности, в сверхчувственных сновидениях, именно крайняя экзальтация физической или душевной чувствительности, и только она и вызывает одно из тех кратковременных подавлений свободной воли, которая заставляют оправдать присяжными человека, чья виновность очевидна.

Во-вторых, возвращаясь к тому принципу, подтверждение которого так часто предоставляли мои практические наблюдения, а именно, что достаточно сильно подумать о чём-то, чтобы сновидение тотчас же это воплотило, я скажу, что один только страх (или же одна идея) перед каким-то преступным действием немедленно приводит к тому, что сновидец видит себя в точности исполняющим то, чего он боялся. Человек может не позволить себе совершить плохой поступок, но не может помешать возникновению у себя такой мысли. Итак, иметь в сновидении мысль о чём-то — это неизбежно её исполнить.

Мы, таким образом, лишены нашей свободной воли в том смысле, что события происходят без какого бы то ни было участия нашей воли (и даже вопреки нашей воле), и происходит это за столь короткое время, что нет возможности ни на малейшее обдумывание; но из того что обдумывание опережается стремительностью событий, совсем не следует, что способность думать подавлена, и кто хорошенько понаблюдает тот точно узнает в том явлении, которое подчиняет нас иногда порочным видениям, явление, которое нам позволяет, при других обстоятельствах, видеть во сне исполнение наших желаний.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Оглянемся назад, а затем закроем эту книгу, которую можно было бы и дальше продолжать, но которая и так кажется мне слишком длинной.

Напомним в нескольких словах то, что мы пытались установить, как в отношении психологии сновидения вообще, так и в отношении практических способов вызывания в состоянии сновидения одних мыслеобразов или избавления от других, управления умом в его стихийных или намеренных движениях, и, наконец, управления своими сновидениями по своей воле.

Мы уже сказали, что мы не верим в сон мышления, что мы не считаем ни одну функцию упраздняемой сном, что хотя спящему человеку и тяжело иногда удерживать внимание, что хотя его воля ослаблена и рассуждения ошибочны, но зато воображение, память, чувствительность обретают огромную силу; таким образом что если состояние сновидения и не позволяет сохранять точное равновесие рассудка, необходимое для разумной деятельности ума, можно, по крайней мере, открыть в идеальном мире неизвестные горизонты реальной жизни.

Было указано на три существенных условия, необходимые для того, чтобы стать хозяином иллюзий своего сна.

1) Обладать во сне осознанием своего состояния — навык, который приобретается достаточно быстро одним лишь фактом ведения дневника сновидений;

2) Связать определённые воспоминания с определёнными сенсорными раздражителями, и привести затем эти раздражители в действие во время сна, что вызовет в наших сновидениях те воспоминания-образы, которые были связаны с этими раздражителем;

3) Эти образы, внедряющиеся в картины наших сновидений, задействуют волю (которой никогда не будет недоставать, когда хорошо будут знать, что сновидят), чтобы направлять ими согласно принципу: думать о чём-то — это его сновидеть.

Какой-нибудь запах, вкус, прикосновение, музыкальный мотив вызывает воспоминание зрительного образа какого-нибудь человека или места. Я чувствую, что сновижу, я направляю движение своих идей в русло, которое я сам им задаю. И я сновижу, таким образом, как я желаю, и что я желаю.

Поведение сновидений и изготовление пороха — вещи, которые, кажется, не имеют ничего общего в своей природе, чтобы проводить параллель. Я никоим образом не претендую на то, чтобы присваивать заслуги их изобретения. Я лишь скажу, что эти три вышеуказанных психофизиологических элемента, подобны селитре, сере и углю — этим трём элементам другого вида. Пораздельно — в них нет ничего удивительного; объединённые — они производят поразительный