Сновидения и способы ими управлять: практические наблюдения - Леон Гервей де Сен-Дени
К тому же, в этом самом дневнике моих сновидений, имеется рисунок одного старого нищего очень странного вида, который просил у нас однажды вечером милостыню крайне странными словами, о котором сказано что он появлялся в сновидениях три раза, хотя и не оказывал на меня достаточно живого впечатления. Сновидения, в которых он появлялся, были очень ясными и детальными. Однако фигура этого старого цыгана никогда не выходила из полутени. Данный снимок-воспоминание, будучи смутным с самого своего возникновения, не мог предоставить взору моего ума более чёткий образ, чем он содержал, и будучи вызван ассоциацией идей, которая заставила его появиться среди множества других чётких образов, этот образ сущностно неопределённый лишь лучше подчёркивал такой обычный в сновидениях контраст, когда рядом с крайне выразительными картинами находятся смутные наброски.
Этих двух примеров вполне достаточно, чтобы охарактеризовать это первое замечание, подкрепляемое, впрочем, другими многочисленными наблюдениями в моих заметках.
Перехожу ко второму предложению, хорошее обоснование которого не менее важно, а именно, к тому, где я выдвигаю мнение, что все образы наших сновидений берутся из снимков, сделанных в реальной жизни. Поскольку это предложение тесно связано с третьим, относящимся к способу, которым наша память заполняется, я приведу несколько примеров, которые смогут подойти сразу к двум.
Среди читателей, которые окажут мне честь просмотром этой книги, вряд ли найдутся такие, которые не спрашивали себя иногда: как, не будучи ни архитекторами, ни скульпторами, ни художниками, они могут видеть в своих сновидениях сооружения великолепного стиля, картины и статуи редкого совершенства, созданные, по-видимому, одной лишь силою их воображения. Этот факт, когда человек, не умеющий в состоянии бодрствования нарисовать ни фигуру человека, ни простой домик, вдруг обретает способность, благодаря лишь сновидению, изобретать великолепные дворцы и писать картины, шедевры, достойные руки мастера, является чрезвычайным, на который хочется особо обратить внимание. Сам я был крайне удивлён тем, что не увидел исследования этого вопроса ни у одного из авторов, чьи писания о снах и сновидениях попадались мне под руку. Тем не менее, этот первостепенной важности факт, который, как я считаю, не может быть оспорен, что время от времени в сновидениях воспринимают памятники и произведения искусства качества сильно превосходящего обыденные изобретательные способности сновидца, и о которых, как ему кажется, он не имел до того момента ни малейшего представления, — логика приводит нас к такой неизбежной дилемме: или приписать воображению спящего человека действительно сверхъестественную силу, или признать, что он имеет, сам того не зная, в тайниках своей памяти, все снимки-воспоминания, способные создавать эти замечательные видения.
Правильно сформулированный вопрос — решённый вопрос. Сверхъестественное не может играть никакой роли в сборнике практических наблюдений, подобном этому. Посмотрим же, что нам скажет опыт в поддержку ответа, который напрашивается сам собой.
Многочисленные цветные рисунки из моего журнала сновидений позволяли мне много раз находить, после достаточно значительного промежутка времени, первичный вид некоторых видений, обязанных воспоминаниям некоторых гравюр, некоторых мест, или некоторых прохожих. Так, во время одного посещения деревни, у одного родственника, которого мы время от времени навещали, я однажды узнал одну старую карикатуру, висевшую на стене в коридоре, которая, казалось, копировала черты лица и одеяния одного призрака, который явился в моём сновидении двумя годами ранее. Прошло более года между тем событием, когда я должен был бы впервые увидеть эту карикатуру, и событием, когда впечатление об этой картине, которое я, очевидно, сохранил, ожило в моём сне. Однако к тому моменту это воспоминание оказалось настолько затёртым, что я смог нарисовать и разукрасить этого призрака из своего сновидения, не сомневаясь в том, что мне никогда ничего подобного не попадалось на глаза.
Несколькими днями позже меня поразил один чрезвычайный факт, который можно даже назвать приключением. Тогда я вступил в период, когда мне перестали сниться сны, в которых я не был бы в полном сознании[10].Я сделал одно сновидение очень ярким, очень связным, очень чётким, во время которого мне снилось, что я в Брюсселе (где я никогда не был). Я неторопливо прогуливался, проходя по оживлённой улице, по сторонам которой располагались многочисленные магазины, пёстрые вывески которых простирались на своих длинных кронштейнах над прохожими. «Вот уж действительно исключительное зрелище, — говорил я себе, — воистину невозможно, чтобы моё воображение изобрело такие подробности. Идея того, что дух, как считают на Востоке, может путешествовать совершенно один, тогда как тело спит, не казалась мне гипотезой, достойной внимания. Но всё-таки, я никогда не был в Брюсселе, и, тем не менее, вот знаменитая церковь Сен-Гудул в объёме, которую я знаю по её гравюрам. Эта улица, у меня нет ни малейшего сомнения, что я никогда не ходил по ней ни в каком городе. Если моя память может хранить, без ведома моего ума, такие подробнейшие впечатления, этот факт заслуживает быть установленным; вне всякого сомнения это станет предметом занимательной проверки. Главное — оперировать с вполне достоверными данными, и, как следствие, с хорошо наблюдаемыми». Сразу же я занялся исследованием одного из магазинов с крайним вниманием, с мыслью о том, что если мне когда-то случиться его узнать, чтобы у меня не было в том ни малейшего сомнения. Это был трикотажный магазин, и он стал центром внимания глаз моего ума, смотрящих на этот воображаемый мир. Сперва я заметил, что в качестве его вывески были два пересекающихся чулка — один красный и другой белый — нависающих над улицей, и увенчанных огромным полосатым чепчиком. Несколько раз я прочёл имя торговца, чтобы хорошо его запомнить; я обратил внимание на номер дома, а также на стрельчатую форму маленькой двери, сверху украшенной узорной цифрой. Затем я стряхнул сон сильным усилием воли, что могут всегда сделать, когда имеют чувство [=осознание] быть во сне, и, не позволяя времени стереть эти такие живые впечатления, я поспешил их записать и тщательно зарисовать все подробности. Несколькими месяцами позже, мне предстояло посетить Брюссель, и я не пожалел бы ничего, чтобы
