Заметки профайлера - Алексей Владимирович Филатов
– Возможно ли вообще быть идеально честным?
– Это, безусловно, маловероятно. Если вы будете идеально честным человеком, вы, скорее всего, будете не социализированы. Люди не всегда хотят слышать правду. Даже на вопрос «как дела?» мы не хотим слышать честный и правдивый ответ. Ложь – это социальная стратегия, которой мы пользуемся каждый день. В этом смысле чем легче человеку обманывать, тем проще ему социализироваться. Но все, опять же, без фанатизма.
– Если у человека существует определенное психическое расстройство, которое позволяет ему самому верить в собственную ложь, будет ли сложнее уличить его во лжи?
– Возможно, но не обязательно. Возьмем такой классический психиатрический симптом, как бред. Человек может быть сам убежден в своем бреде, это помогает ему более убедительно доносить информацию до окружающих. Часто люди «покупают» не компетентность человека, а его убежденность или уверенность в чем-либо. Так что да, существуют такие синдромы, как психопатия и психопатоподобное расстройство (при таких особенностях человек имеет сниженные способности к сопереживанию и раскаянию, он бывает эгоцентричен и лжив. – Прим. ред.), которые помогают человеку стать лучшим лжецом. Психопат запросто может выдать в своей речи настоящий актерский монолог (да такой, что все окружающие будут стоять и, развесив уши, его слушать), но по сути – ничего не сказать.
– Кого тогда можно назвать идеальным лжецом?
– Человека, у которого есть большой опыт лжи. Ложь – это тоже стратегия и навык: чем больше человек врет, тем лучше у него это получается. Поэтому ложь детей и подростков часто очевидна: у них опыта мало, они только учатся врать. А вот если взять политиков и предпринимателей, у которых это является частью профессионального опыта, их очень часто довольно трудно поймать на лжи.
– Какой, с вашей точки зрения, сейчас самый надежный способ определения лжи?
– Такого способа нет. Все зависит от ситуации и контекста. Гарантированно доказать, что человек обманывает, практически невозможно при отсутствии юридически значимых доказательств.
– Насколько тогда этически корректно использование таких методов, как полиграф, при условном приеме на работу?
– Обычный человек может определить ложь примерно со случайной долей совпадения – это около 53%. Профессионалы в детекции лжи без полиграфа могут определить до 70% лжи максимум. С аппаратурой, полиграфом, анализом голоса и лица можно эту цифру довести до 90%. Но до 100% дойти невозможно, потому что человек непредсказуем, также всегда есть исключения из правил, которые не вписываются в прогнозируемые шаблоны поведения. Поэтому с точки зрения юриспруденции, такие методы определения лжи не всегда принимаются. В мире есть немного стран, где полиграфная проверка является юридически значимым фактором.
– А где у нас в стране на практике используются технологии определения лжи? Как человек может столкнуться с тем, что его хотят проверить?
– Достаточно часто это делается при поступлении на работу: в банках, в компаниях с гостайной. Юридически полиграф обоснован при трудоустройстве на работу с государственной тайной, все остальное теоретически можно оспорить, но этого все равно не делают – потому что если будешь спорить, то точно не возьмут. Отказ проходить такое испытание по умолчанию трактуется как косвенный признак причастности к сокрытию какой-то информации.
Во многих коммерческих структурах есть рутинные полиграфные проверки. Чаще всего там сочетается и полиграф, и безынструментальная детекция лжи. Высокотехнологичные методы детекции требуют как глубокой экспертизы, так и больших затрат, поэтому встречаются редко. Чаще всего это полиграф и, к примеру, послойный анализ голоса, когда голосовой анализатор автоматически определяет уровень стресса у человека. Можно прикрутить, например, айтрекеры: видеокамеры, которые анализируют движение глаз при ответе на определенные вопросы. Существуют еще тепловизоры, которые могут анализировать лицевой кровоток. Но в обычной практике, повторюсь, такие технологии будут использоваться нескоро: они дорогие, профессионалов мало, а проверенных методик их использования практически нет.
– Вы говорили о том, что сейчас именно персональный компьютер и смартфон – это те существа, которые знают нас лучше, чем кто-либо. Можно ли использовать открытые данные о нашем поведении в сети, чтобы нас анализировать?
– По большому счету это нужно, чтобы подтолкнуть человека к принятию того или иного решения – в широком смысле слова. Если мы знаем о человеке какую-либо информацию, то компании, политики или журналисты используют ее для манипуляции его поведением. Компании подталкивают нас к покупке нового айфона, журналисты подстраивают повестку дня специально для пользователя (браузер показывает именно те новости, которые юзеру будут интересны), ну а политики используют это в предвыборных кампаниях. С одной стороны, в этом случае человек будет менее осознанно принимать решения, им станет проще манипулировать. С другой – ему будут давать то, что ему проще принять. Стоит вам в ютьюбе посмотреть или тем более лайкнуть три-пять видео на какую-то тему, как платформа будет автоматически подкидывать вам похожие видео, и вы в этом сегменте закроетесь, ваша информационная повестка будет ограничена, вы будете видеть только ту часть мира, которая соответствует вашим интересам.
– То есть если обмануть работодателя при приеме на работу еще возможно, то провести собственный смартфон…
– Именно! Не получится.
– Есть ли стратегии, которые позволяют избегать таких ловушек?
– Во-первых, следует внимательно относиться к данным, которые вы оставляете о себе. Возьмем те же самые лайки в «ВКонтакте» или фейсбуке – каждую активность такого рода может проанализировать абсолютно посторонний человек. Например, банки при выдаче больших кредитов могут залезть в социальные сети человека и посмотреть его поведение: если у него будет много лайков, связанных с вечеринками и алкоголем, то процентная ставка в итоге может быть выше. Во-вторых, ничего бесплатного не бывает: интернет в московском метро тоже не бесплатен. Вы оставляете свои данные провайдеру этого интернета, и он узнает вас лучше, сможет давать вам персонализированную рекламу и понимать, где вы находитесь. В-третьих, необходимо сохранять нормальный критический взгляд на вещи и перепроверять информацию.
– Возможен ли в России проект, подобный китайской системе социального рейтинга (в Китае оценивают моральный облик граждан и их поведение, а к тем, у кого низкий балл, применяют санкции – например, не разрешают летать на самолетах) основанный на анализе больших данных поведения пользователей в сети?
– Увы, многое ведет к этому. Вообще, одна из особенностей русской ментальности – мы любим контроль. У нас в Москве очень много видеокамер на квадратный метр: практически в два раза больше, чем в Гонконге, и в шесть раз больше, чем в Пекине. На большинстве подъездов висят видеокамеры, работающие 24/7 и запрограммированные на распознание лиц и обучение. Я уже не говорю про Тверскую и популярные места проведения митингов: там видеокамеры формируют 3D-портрет каждого прохожего – даже капюшон вас не замаскирует.
Еще прошлым летом Московскую городскую систему видеокамер интегрировали с модулем распознавания лиц и различными черными списками. В 2019-м этот процесс интеграции завершится. А это около 250 тысяч камер. Доступ к системе имеют не только силовики, но и чиновники. И еще надо сказать, что это, конечно, большой бизнес. Его делают не только на обслуживании камер, но и на использовании получаемой информации.
Похожие нейросети вполне хорошо отработали у нас во время чемпионата мира по футболу 2018 года. Поиск конкретного человека среди одного миллиарда лиц занимает менее, чем полсекунды. В том числе алгоритм NtechLab способен определить эмоциональное состояние, пол и возраст человека.
На сегодня есть великолепные модели идентификации человека по лицу, чуть хуже – по голосу, еще чуть хуже – по клавиатурному почерку, и вот теперь китайцы заявили, что могут идентифицировать людей по походке! И, скорее всего, они не врут. Об этом еще в ноябре заявила компания Watrix, CEO которой, Хуан Юнчжэнь, – один из наиболее авторитетных персонажей в области идентификационного машинного зрения, а Пекинский университет, в котором это сделали, – один из безусловных лидеров этого процесса.
Кроме того, если вы клиент Сбербанка, то вы, скорее всего, уже сталкивались или скоро столкнетесь с его желанием узнать о вас как можно больше: конечно, бесконтактные платежи и доступ в личный кабинет удобны, но это только одна сторона медали. Сегодня Сбер лидирует в проекте получения образцов голоса и фотоизображений
