Между нами терапия. Исследование себя и ценности бессознательного - Ирина Гиберманн

Семь конфликтов, представленных здесь, — это не просто главы или темы. Это семь форм внутренней динамики, в которых бессознательное проявляется в живом взаимодействии. Каждый из конфликтов активируется в реакции на другого, но корни его лежат гораздо глубже — в раннем опыте, в теле, в памяти. Эти конфликты не осознаются напрямую — они переживаются. И именно через повторение, через сбои в коммуникации, через напряжение в теле психика стремится сообщить о себе. Это не теории, а настройки восприятия. Семь конфликтов — как семь модусов внутреннего движения, сопровождающие всех нас всю жизнь. Их можно наблюдать, если настроиться: на свои колебания, на чужие сигналы, на то, что возникает между.

1. Конфликт индивидуализации и зависимости разворачивается там, где любое приближение другого может ощущаться как угроза, а любое отдаление — как брошенность. Он не сводится к выбору между быть с кем-то или быть одному. Его суть — в невозможности сделать этот выбор без внутренней тревоги. Там, где автономия становится реактивной агрессией, а зависимость — завуалированной просьбой о признании, психика пытается удержать равновесие между полюсами. Этот конфликт проявляется в телесной скукоженности, ритмичном сближении и отдалении, тревожных ухмылках, молчаливых просьбах быть замеченным.

2. Конфликт подчинения и контроля раскрывается в стремлении либо отдаться другому, либо доминировать над ним — не по воле, а по внутреннему напряжению. Контроль часто выступает не как проявление силы, а как способ защититься от чувства уязвимости. Подчинение — не слабость, а стратегия снижения тревоги. В этом поле формируются иерархии, в которых голос перестаёт быть равным. Этот конфликт виден в напряжённом взгляде, обострённой реакции на границы, интонациях доминирования, саботирующем поведении.

3. Конфликт между потребностью в заботе и стремлением к самодостаточности особенно чувствителен. Быть в зависимости без стыда — задача, которую немногие выдерживают. Там, где ранняя ранимость осталась не признанной, появляется отказ от помощи, демонстративная самостоятельность, защита через «я сам(а)». Забота может восприниматься как угроза автономии, а дистанция — как завуалированная просьба. Этот конфликт часто проявляется в сбивчивой речи, парадоксальных отказах и невидимых сигналах о потребности.

4. Конфликт самоценности пронизывает сцены, где включается стыд, желание доказать значимость, борьба за подтверждение своего «я». Психика качается между грандиозностью и обесцениванием. Там, где самоощущение нестабильно, реакции другого могут триггерить знакомые ландшафты стыда. Появляются бравада, агрессия, защитный юмор, уход в молчание. В теле — напряжение в груди, лице, в голосе — обесценивающие интонации.

5. Конфликт вины говорит голосом внутреннего судьи. Здесь желания оборачиваются чувством вины, инициатива гаснет, агрессия прячется за вежливостью. Сверх-эго диктует стандарты, которые невозможно удовлетворить, и каждое отклонение вызывает стыд или самонаказание. Этот конфликт можно различить по подчеркнутой вежливости, телесной скованности, напряжённой улыбке, общей подавленности.

6. Эдипов конфликт проявляется в запутанно заряженных отношениях, где бессознательное ищет место, внимание, исключительность. Треугольники, эротизация, конкуренция возникают неосознанно — как сцена, в которой не хватает четвёртого. В речи появляются намёки, интонации меняются без причины, возникает интуитивный дискомфорт. Психика балансирует между быть замеченным — и не быть разоблачённым.

7. Конфликт идентичности — один из самых трудноуловимых. Он проявляется в размытости, расщеплении, невозможности удержать устойчивый образ себя. Там, где нет стабильного «я», другой человек тоже не может его опознать. Роли меняются, речь становится противоречивой, фокус рассеивается. Психика метается между образами, втягивая в свою неопределённость всё взаимодействие вокруг.

Откуда аналитики всё знают?

Это не интуиция и не магия. Это система. Психоаналитик не предугадывает и не читает мысли — он наблюдает устойчивые повторения: в выборе слов, в оборванных темах, в выражении лица при определённых словах, в том, что происходит в паузе между фразами. Он опирается не на догадки, а на структуру. Именно эту структуру описывает психодинамика — как систему координат, в которой психика снова и снова возвращается к незавершённым задачам. Не в виде биографических фактов, а в форме дилемм: внутренних конфликтов между двумя равноценными, но несовместимыми тенденциями. Эти дилеммы не уходят с возрастом. Они трансформируются, усложняются, маскируются — но остаются с нами как фоновые линии напряжения.

В модели OPD[3] эти дилеммы описаны как устойчивые конфликтные поля, в которых разворачивается психическая жизнь. Мы не выбираем их — мы в них живём. Каждый раз, когда что-то задевает, вызывает отвержение, сопротивление, зависание — это след неразрешённого внутреннего конфликта. Не личностного «изъяна», а структуры, которая когда-то помогала выжить.

Таким образом, жизненные дилеммы — это не ошибки развития, а его остаточный код. Психоанализ не предлагает их «решать». Он предлагает их узнавать, распознавать и — если повезёт — выдерживать. Семь конфликтов — это язык, на котором говорит наша психика. Мы не попадаем в них — мы в них уже живём. Не как в чём-то неправильном, а как в тех структурах, через которые мы взаимодействуем, реагируем, страдаем, строим отношения и ищем смысл. Модель OPD даёт возможность эти конфликты наблюдать и описывать. Но не с целью устранения, а с целью распознавания. Мы не исправляем их как ошибку. Мы учимся видеть, как психика справляется. Через повтор, через напряжение, через защиту. И именно в этом проявляется не сбой, а вариативность. У каждого из нас свой основной конфликт, свой способ обработки, своя чувствительная точка. Это не нужно лечить. Это можно учитывать. Можно использовать как настройку восприятия — в себе, в других, в отношениях. Чтобы различать, где начинается тревога. Где ломается контакт. Где бессознательное встаёт между словами. Так структура становится опорой. Не ограничением, а координатной сеткой, в которой появляется возможность двигаться. Не выйти за пределы конфликта, но впервые его заметить. И может быть, впервые — не повторить.

Идентичность как нарратив: кто пишет твою историю?

Психоанализ предлагает рассматривать идентичность как текст, который мы пишем и переписываем каждый день. Но кто автор? Я? Родители? Общество? Или коллективное бессознательное? Фрейд показал нам, что мы не такие уж независимые писатели. Наш нарратив начинается не с пустого листа, а с черновика, который создают те, кто были до нас. Родительские ожидания, культурные мифы, травмы и запреты — всё это вплетается в ткань нашей идентичности. Существует множество «соавторов» нашей истории.

• Родители — первые, кто закладывает основу, определяя, каким будет наш черновик.

• Общество — культурные нормы, стереотипы, ожидания, которые влияют на то, как мы себя воспринимаем.

• Бессознательное — тот самый внутренний редактор, который заставляет нас повторять одни и те же сюжеты, не давая вписать то, что кажется неправильным или пугающим.

Мы не просто пассивные читатели этой книги, но и её активные