Путь киновари - Юлиус Эвола

и в сексуальном опыте. Но по мере изложения в книге установилось естественное схождение между двумя этими смыслами. Также в этой книге я использовал в качестве главного принципа объяснение происхождения низшего из высшего (а не наоборот, согласно постоянной склонности почти всей современной мысли) согласно традиционному методу и традиционной антропологии, уже послужившей для корректировки расовой теории. Если научный эволюционизм, исходя из той предпосылки, что человек произошел от животного вида, старался, в частности, объяснить феномены пола и эроса на сущностно биологической основе, рассматривая их человеческую форму как более или менее сублимированное проявление физических и биологически организованных импульсов к воспроизведению собственного вида, то я следовал противоположному пути, исходя из предпосылки, что человек как таковой обладает измерением, отличным от всего того, что является животным и натуралистическим, и что он принадлежит к этому уровню только тогда, когда он «выходит за пределы природы». Говоря о рассмотрении области пола в психоанализе, я писал в этом отношении: «Собственно потому, что сегодня психоанализ с демонической инверсией подчеркивает субличностную основу пола, этой основе нужно противопоставить другую метафизику. Точка же зрения психоанализа является деградацией, и демонстрация этого тезиса — одна из фундаментальных целей этой книги». Наконец, сексуальная и эротическая интоксикация, в современную эпоху (как и во всякую сумеречную эпоху) принявшая характер пандемии, заставила изложить этот материал исходя из взглядов, уже давно почти что канувших в забвение.

В книге я в первую очередь отверг различные интерпретации полового импульса, основанные на инстинкте воспроизведения и на шопенгауэровском «гении рода», на «принципе удовольствия» (то есть на чистой похоти как побуждении), на гормональной теории и так далее. Так мало-помалу стало возможным выяснить первичный и некоторым образом первичный, непроизводный характер человеческого эроса и того же феномена сексуального удовлетворения. Основу эроса прежде всего составляет факт «магнетизма», определяемый сущностной полярностью, производящейся особым состоянием опьянения и возбуждения с соответствующим сдвигом обычного уровня сознания. Здесь полезно использование различных доктрин из мира Традиции, в особенности дальневосточной доктрины инь и ян, в их возможном смысле чистых принципов мужественности и женственности в общем и основ указанного магнетизма. В последующих главах книги я продолжил обращаться к этим доктринам с целью освещения и конкретизации различных аспектов эротической феноменологии. После подробной расчистки места и выявления этого главного и элементарного факта необходимо было поставить вопрос его итогового смысла и выяснить, какова «метафизика» стихийного магнетизма — условие и основа всякого эроса.

За ответом вместо биологии я обратился к традиционному мифу — а конкретнее, к мифу об андрогине, который имел свой извечнейшее, но никоим образом не уникальное, выражение в идее, на которую ссылался Платон в диалоге «Пир» — она составляла фундамент его эротологии. Демифологизированный андрогин указывает на совершенное существо, неразделенное и бессмертное — андрогин, разорванный на существа двух полов. В своей конечной основе импульс эроса является импульсом к реинтеграции и новому объединению двух частей: это стихийная метафизическая попытка превзойти состояние разделенного и обусловленного индивида и восстановить абсолютное и изначальное единство существа. В этом отношении главная суть эроса — это особая форма сверхфизического опьянения, схожая со всеми другими условиями, которые древний мир рассматривал в качестве возможных путей для получения сверхчувственного опыта (как это ясно признавал Платон).

Так дело обстоит на высшем уровне; это то, что открывается взору, способному уловить суть. Все другие формы сексуальности располагаются на шкале постепенной инволюции: страсть, простое желание удовольствия, инстинкт порождения себе подобных, животная сексуальность в общем — в человеке и позже мало-помалу в видах, низших по отношению к нему — суть всегда лишь деградировавшие, материализованные и отклонившиеся от подлинного эротического опьянения проявления, в которых всегда затемнен изначальный смысл эроса: потребность в самоутверждении, потребность в необусловленном. Особой темой в этом отношении, к которой я обращался также и в предыдущих книгах, является оппозиция между реальной и глубинной, пусть даже скрытой и во многом неосознанной, целью эроса, и процессом физического порождения. Физическое порождение прерывает этот импульс: несущественная непрерывность вида в серии преходящих индивидов подменяет собой рождение существа, которое должно выйти за пределы цикла bios и земной смертной жизни.

Одна часть книги посвящена анализу «феноменов трансценденции в профанном эросе», то есть систематическому выяснению всего того, что в той же профанной половой любви — обычной, необычной или экзальтированной — открывает глубинные измерения эроса и тяготеет к частичному или временному переносу пределов обыденного сознания в мужчине и в женщине. Особенно это касается шока совокупления на основе импульса, чья метафизическая потенциальность выражается в самоутверждении — в подлинной страсти и в неистовом желании — как нечто более сильное, чем просто норма, принцип или ценность обыденной жизни. Поэтому здесь мы находимся в области «метафизики» пола во втором из вышеописанных смыслов. С целью собрать соответствующие доказательства мной были исследованы связи между желанием и болью, комплекс любовь-смерть, факты садизма, мазохизма и фетишизма, феномен оргий, некоторые феномены полового созревания, «вечная любовь», следствия ревности и стыда и так далее, а также терминология определенного языка любящих и некоторые свидетельства, относящиеся к опыту совокупления.

Это исследование, которое можно было бы серьезно расширить при условии участия в нем психиатра или гинеколога (но с сохранением адекватных ориентиров), в моей книге объединено со вторым исследованием, обращавшимся к знаниям древних или незападных традиций об измерениях и высших возможностях любовного и сексуального опыта. И здесь мы входим в область священного, а в ряде случаев — также в область мистики, инициации и магии. На самом деле при обращении к этому более широкому целому, неизвестному многим, все то, что эпизодически и непроизвольно проявляется во многих современных опытах половой любви, предстает в новом свете и может раскрыть свой скрытый глубокий смысл.

В свою очередь, второе исследование было мной проведено в области, рассмотренной в следующем разделе моей книги, названном «Боги и богини, мужчины и женщины». В ней я вновь перевернул перспективу. Я исследовал «мифологию пола», иначе говоря, мир божественных фигур, метафизических и космологических принципов и символов, которые во многих традициях используются при половой дифференциации как мужчин, так и женщин. Естественно, в этом обычно видят простое отражение или проекцию воображения на божественное той человеческой реальности, которой знакомы мужчины и женщины. Человек Традиции рассматривал вещи совершенно иначе: для него боги и богини были реальными могуществами, сущностями, «архетипами», более или менее обусловленным отражением и проявлением которых является деление людей на мужчин и женщин. Поэтому именно в них я пытался увидеть тайну и смысл пола, обращаясь к реальности, предшествующей и высшей по отношению к своим