Златая цепь на дубе том - Борис Акунин

В первой половине семидесятых годов тысячи таких пропагандистов наряжались коробейниками, плотниками или бурлаками, странствуя по деревням и ведя с крестьянами опасные беседы — это называлось «ходить в народ».

Крестьяне с их всегдашним недоверием к чужим, городским людям слушали революционные проповеди без интереса, а то и сдавали агитаторов полиции.

Тогда тактика народников переменилась. Они решили, что «гастрольная» пропаганда для отечественных условий не годится. Крестьяне будут верить только тем, кого они знают. Революционеры отказались от маскарадов, которые все равно плохо удавались, и стали работать в сельской местности фельдшерами, учителями, волостными писарями.

Полиция, разумеется, видела, что происходит. И приняла меры, которые, как это часто бывало, дали обратный эффект. В 37 губерниях арестовали несколько тысяч человек. Устроили ряд показательных судебных процессов, каждый из которых превратился в пропаганду народничества. Там звучали революционные речи, текст которых потом ходил в списках. Подсудимые были молоды, воодушевлены и прекрасны. Прокуроры тусклы, казенны и зловещи. Более удачной рекламной кампании в пользу революции нельзя было и придумать.

Вера Засулич

Вера Засулич (1849–1919) прошла обычный для тогдашних русских интеллигентных девушек путь: поработала переплетчицей, учительницей, акушеркой, «ходила в народ», распространяла запретную литературу, была в ссылке — одним словом, приносила себя в жертву ради народного блага.

24 января 1878 года она пришла на прием к петербургскому градоначальнику Трепову, известному «держиморде», и тяжело ранила его двумя выстрелами в живот. Это была месть за уже довольно давнюю историю: полугодом ранее Трепов приказал высечь арестованного студента.

Согласно новым судебным установлениям, процесс был гласным, а вердикт выносили присяжные. Тут-то и выяснилось, что независимый суд и «ордынское» государство совершенно несовместны. Растроганные видом подсудимой, ее благородством и несомненным альтруизмом, а также возмущенные поступком градоначальника, присяжные объявили Засулич невиновной. Это стало настоящим шоком для правительства и дало невероятный толчок революционным настроениям самого радикального свойства. Полиция попыталась задержать террористку невзирая на вердикт — студенты ее отбили и помогли скрыться.

У Веры Засулич сразу же появились последователи. Полгода спустя дойдет до того, что от руки бывшего народника падет сам шеф жандармов и начальник Третьего отделения генерал Мезенцев.

Охота на царя

Самая крупная и лучше всего законспирированная подпольная организация «Народная воля», созданная в 1879 году, когда покушения на особенно жестоких губернаторов и жандармов стали обыденным явлением, решила не тратить силы на месть слугам режима, а нанести удар по самой его верхушке: убить самодержца. Исполнительный комитет партии вынес царю приговор: «Александр II — главный представитель узурпации народного самодержавия, главный столп реакции, главный виновник судебных убийств… Он заслуживает смертной казни за всю кровь, им пролитую, за все муки, им созданные».

И началась настоящая охота на императора — вся Россия и весь мир напряженно следили, удастся народовольцам исполнить свое намерение или нет.

Было несколько неудачных покушений, причем одно из них потрясло столицу в самом буквальном смысле. 5 февраля 1880 года в Зимнем дворце грянул мощный взрыв. Один из подпольщиков сумел пронести в подвал 50 килограммов динамита. Погибло много людей, но царь уцелел — перекрытия оказались прочными.

Полиция долгое время не могла выйти на след таинственной организации. Это объяснялось тем, что у революционеров имелся свой тайный агент — прямо в Третьем отделении. Но когда в январе 1881 года он был разоблачен, круг начал сужаться. Руководителя «Народной воли» Андрея Желябова арестовали в феврале. Вероятно, вскоре взяли бы и остальных, но 1 марта оставшиеся на свободе народовольцы исполнили свой приговор.

План покушения был разработан тщательно. Каким бы маршрутом в этот день царь ни поехал, повсюду его поджидала смерть. На пути обычного следования под мостовую была заложена мина. Еще четверо бомбистов поджидали на соседних улицах, на случай, если кортеж поедет другими маршрутами.

Александр свернул на Екатерининский канал. Первый из «метальщиков» поторопился бросить заряд, и император остался цел. Но второй, Игнатий Гриневицкий, не промахнулся — подорвал и себя, и царя.

Александр III

Царем должен быть стать великий князь Николай Александрович, отличавшийся большими способностями. Тугодумный (и вообще неумный) следующий сын, Александр Александрович, находился в тени, и его образованию уделялось гораздо меньше внимания. Он впрочем и не рвался к знаниям. Домашнее прозвище у него было Бульдожка.

Однако старший брат умер, и двадцатилетний Александр стал цесаревичем. Один из его воспитателей потом скажет: «Александр Александрович представлял собой весьма незначительную величину — плоть уж чересчур преобладала в нём над духом».

В зрелом возрасте ума у Александра, кажется, не очень прибавилось. Он не был глуп, но медленно соображал и с трудом воспринимал новое. При этом Александр по характеру был очень упрям и, в отличие от отца, довольно легко попадавшего под чужое влияние, умел настоять на своем.

Идей у него было немного, зато твердые. Они сводились к формуле «самодержавие и русский патриотизм». В вопросе об абсолютности царской власти император не признавал никаких уступок. По части патриотизма царь делал особенный упор на повышение национальной гордости, отход от западничества. Царь носил сапоги «бутылками», широкие штаны, папахи, косоворотки, даже отказался от брадобрития — впервые со времен Алексея Тишайшего. Подобно старомосковским царям, Александр носил на груди кроме крестика еще и множество образков — был человеком глубокой веры. Ценил тихие семейные радости, общение с близкими друзьями, игру в карты «по маленькой», музыкальные вечера, охоту, а больше всего рыбалку. Вел почти затворнический образ жизни. Это объяснялось еще и страхом перед террористами. Царь нечасто отлучался из своей Гатчинской резиденции, которая была удобнее всего для охраны.

Очень несвободная страна, которой правит очень несвободный человек, «гатчинский узник», — такое впечатление производили на иностранных наблюдателей Россия и ее император.

Победоносцев

Глухость, серость, затхлость этой эпохи принято связывать с исключительным влиянием «излюбленного интимного советника» Александра III — Константина Петровича Победоносцева (1827–1907). Александр Александрович проникся доверием и уважением к этому ученому правоведу еще с тех пор, когда тот преподавал цесаревичу юриспруденцию.

Победоносцев являлся одним из идейных вождей консерватизма и стал главным государственным идеологом. Это был настоящий «великий инквизитор» — фанатичный, аскетичный, одержимый идеей, которая представлялась ему единственным спасением России.

Напуганный террором, он видел избавление в том, чтобы как можно решительнее повернуть назад, к незыблемости и стабильности. Влияние Константина Петровича на царя, а стало быть, и на политику было огромно. Исключительное доверие, которым пользовался у царя «русский папа» (Победоносцева называли и так), позволяло