Сотворение Бога. Краткая история монотеизма - Юлия Леонидовна Латынина
Возвращение Моисея с победой не обрадовало Хенефреса. Тот стал строить своему победоносному приемному сыну всяческие козни, и в конце концов Моисею пришлось бежать в Аравию. По дороге Моисею пришлось убить некоего Ханетотиса, которому фараон поручил убийство Моисея.
«Когда Ханетотеса известили об бегстве Моисея, он устроил засаду, чтобы убить его. И, когда он увидел, что тот идет, он обнажил меч против него, но Моисей был слишком быстр для него, и перехватил его руку, и выхватил свой меч и поразил Ханетотеса».
После этого Моисей некоторое время жил в Аравии, где женился на дочери мадианитянина и повстречал Яхве в горящем кусте. Из Аравии он вернулся в Египет к новому фараону, чтобы вывести народ еврейский из рабства. Фараон, услышав о возвращении Моисея, поспешил взять его под стражу.
«Но когда наступила ночь, все двери темницы открылись сами собой, и из стражей одни умерли, а другие погрузились в сон, и их оружие все переломалось на куски. И Моисей вышел и пришел во дворец. И, найдя двери открытыми, он вошел внутрь, и, так как стражи все тоже были погружены в сон, он разбудил царя. Тот, будучи поражен всем произошедшим, потребовал от Моисея назвать ему имя пославшего его бога, насмехаясь над ним».
Моисей назвал ему имя бога, и царь умер. Но Моисей воскресил его!
Даже после этой убедительной демонстрации своей правоты фараон не хотел отпускать евреев. Тогда-то Моисей и принялся творить чудеса. Он швырнул свой посох и обратил его в змея. А потом он подошел к реке и ударил своим посохом реку Нил.
«И река вышла из берегов и затопила весь Египет, и с этого времени и начались разливы Нила; и воды застоялись, и протухли, и убили все живое в реке, и люди погибали от жажды».
Это, без преувеличения, фантастическое повествование о Моисее кажется нам, на первый взгляд, невероятным. Мы привыкли к другому – суровому Моисею, законодателю евреев, истребителю Золотого Тельца, сосуду, наполненному волей божьей. Здесь же перед нами Моисей, приключения которого мало отличаются от эпоса о Гильгамеше или от многочисленных романов об Александре.
Этот Моисей тоже учреждает религию – но не иудейскую, а египетскую! Он учит почитать кошек и собак! Он основывает храм для ибиса! Это он учит народ наукам и искусствам, приручает домашних животных и учреждает культ быка Аписа!
Все, что Артапан сообщает о Моисее, с точки зрения любой из трех главных монотеистических религий является чудовищной ересью. Немудрено, что даже авторы строгой «Еврейской эциклопедии» 1901–1906 гг. не удержались от оценочных суждений и написали, что «Артапан, очевидно, принадлежал к узколобому кругу эллинизированных евреев, которые были неспособны воспринять то, что действительно было великим в иудаизме» и что он «пытался возвеличить иудаизм перед остальным миром, изобретая всяческие басни касательно евреев».
Не будем, однако, торопиться. Прежде всего, Артапан не изобретает «всяческие басни» о Моисее. Он рассказывает нам легенды, свойственные определенной среде.
Что это была за среда?
Это была еврейская египетская среда III в. до н. э.
Мы уже только что говорили об общине евреев, поклонявшихся Яхве, но не бывших монотеистами. Эти люди жили на острове Элефантина у первого порога Нила и были или потомки гарнизона, отправленного фараону царем Иудеи Манассий, или выходцами из царства Израиль, или, наконец, – это тоже не исключено, – потомками евреев, сбежавших в Египет после разрушения Первого Храма от Навуходоносора и союзных ему монотеистов. Мы знаем, что евреи, бежавшие в Египет после разрушения первого храма, почитали Богиню Неба и считали, что гнев богов обрушился на евреев из-за уничтожения богов монотеистами (Иер. 44:17).
Собственно, ортодоксальные монотеисты оказались в Египте уже в ходе войн диадохов в конце IV в. до н. э. В частности, Птолемей, по утверждению Иосифа Флавия, захватил и переселил из Иудеи сто двадцать тысяч человек. Только они были последовательные монотеисты.
Несложно заметить, что Артапан, живущий в III в. до н. э., примерно в то же время, когда представители последней волны миграции переводят на греческий Септуагинту, является представителем совсем другой традиции. Он является носителем идей домонотеистического иудаизма.
Более того, в его рассказе о Моисее мы встречаем несколько деталей, которые наконец дают нам возможность понять контуры альтернативных легенд.
Например, мы видим, что в рассказе Артапана война, которую Моисей вел в Эфиопии, и его бегство в Аравию были двумя совершенно разными событиями. Бегство было именно следствием успешной войны. Моисею пришлось бежать, потому что фараон приревновал его к его успехам. Эта зависть – вполне логичный мотив, который встречается в огромном количестве мифов. Фараон опасается Моисея, как Эврисфей опасается Геракла, и именно поэтому он отправляет его на все новые и новые подвиги.
Напротив, в рассказе Яхвиста бегство Моисея выглядит нелогично. Причиной его бегства служит тот факт, что он убил египетского надсмотрщика. Моисей был приемным сыном царевны и наследником фараона. Он мог убить тысячу надсмотрщиков, и ему бы никто слова не сказал. И вообще, если бы египетский царевич поставил себе целью улучшить бедственное положение евреев, он мог найти тысячу способов это сделать. Убийство мелкого надсмотрищика точно к таковым способам не относилось.
Уничтожив главную причину известности Моисея – его победоносную эфиопскую войну, – Яхвист/Редактор обессмыслил тем самым и его изгнание. Совершенно непонятно, с какой стати египетский царевич был вынужден спасаться бегством, совершив мелкую для его ранга шалость.
Точно так же совершенно непонятно, с какой такой стати мадиамский жрец удостаивает этого лузера руки своей дочери?
Что именно такого героического совершил Моисей? Отогнал быковатых хулиганов, пристававших к мадиамским девушкам? Геройство эдакого рода каждый день случается в барах, а описание Яхвистом всего эпизода конкурирует с известным письмом Юлия Цезаря за приз на самое короткое описание драки во всю историю человечества.
«Пришли пастухи и отогнали их. Встал Моисей и защитил их» (Исх. 2:17).
Совсем по-другому выглядит вся наша история, если предположить, что речь идет о лидере, вынужденном бежать за границу после первого раунда гражданской войны, о неудачливом претенденте на урей фараона, остающемся тем не менее влиятельной фигурой, о том самом человеке, на которого глухо намекает Элефантинская стела Сетнахта, о «вожде Египта», который заплатил чужеземцам, чтобы они сражались за него.
В таком случае женитьба этого человека на дочери вождя кочевников является тем, чем она, очевидно, только и может являться – военным союзом, в дополнение к золоту и серебру, о котором говорит Сетнахт. Это военный союз между лидером ханаанских (преимущественно) апиру и родственным им кочевниками-мадианитянами, обитающими на Синае или возле залива Акаба, возле их священной горы Хорив.
Именно там, на
