Культура Древней и Средневековой Руси - Борис Григорьевич Якеменко

Св. Троица Андрея Рублева

В 1424–1426 гг. троицкий игумен Никон пригласил Андрея Рублева и Даниила Черного для росписи Троицкого собора в Троице-Сергиевом монастыре. Именно к этому времени относится и самая знаменитая из икон Андрея Рублева – «Троица», написанная «в похвалу преподобному Сергию», «дабы взиранием на Святую Троицу побеждался страх ненавистной розни мира сего».

Композиция «Троицы» – трех сидящих ангелов за трапезой у Авраама – вписана в восьмиугольник, образуемый табуретами и подножиями внизу, архитектурными деталями и горкой вверху. Этот восьмиугольник символизирует собою вечность (число «восемь» означает вечную жизнь, отсюда восьмигранная форма крещальной купели). Стол, за которым сидят ангелы, символизирует собою жертвенник, голова тельца – жертву. Босые ноги ангелов показывают божественную сущность ангелов, посохи в их руках означают грядущее земное странничество одного из них. Однако нельзя не обратить внимание и на удивительное выражение лиц ангелов, в котором печаль и сочувствие к страдающему человечеству, безмолвная беседа и раздумье о грядущих судьбах мира. Икона проникнута внутренним «фаворским светом», источника которого не видно, нет никаких второстепенных деталей – молитвенное внимание человека не рассеивается и целиком сосредоточивается на Святой Троице.

Андрею Рублеву, по мысли М. Алпатова, в своей «Троице» удалось то, чего не удавалось ни одному из его предшественников, – выразить в искусстве то представление о единстве и множественности, о преобладании одного над двумя и о равенстве трех, о спокойствии и о движении, то единство противоположностей, которое в христианское учение перешло из античной философии. В его «Троице» средний ангел, как у византийцев, возвышается над боковыми, те выглядят как его спутники, и вместе с тем он не господствует над ними. Все равны по размерам и по своему отношению к целому образу. Все вместе составляет круг, в центре которого находится чаша. Три существа сливаются воедино, обрамленные незримым кругом, символом всеединства и нераздельности мира.

До совершенства доведено Андреем Рублевым в «Троице» мастерство сочетать краски и говорить их языком. Рублев, очевидно, стремился создать богатое цветовое созвучие, максимально передающее духовный смысл события. Поэтому в цветах «Троицы» видна строгая гармония, уравновешенность одного тона с другим – голубой оттеняется темно-вишневым, зеленый цвет по особенному смотрится на золотом фоне. Игорь Грабарь так характеризует цветовую гамму «Троицы»: «Краски «Троицы» являют редчайший пример ярких цветов, объединенных в тонко прочувствованную гармонию взаимоотношений. Построенная на сочетании легких оттенков розово-сиреневых (одежда левого ангела), серебристо-сизых, тона зеленеющей ржи (гиматий правого ангела), золотисто-желтых (крылья, седалища), цветовая гамма «Троицы» неожиданно повышается до степени ярчайших голубых ударов, брошенных с бесподобным художественным тактом и чувством меры на гиматий центральной фигуры, несколько менее ярко на хитон левого ангела, и совсем светло, нежно-голубыми, небесного цвета переливами – на «подпапортки» ангельских крыльев». Созвучие природных красок и красок в иконе «Троица»: цвет зеленой листвы, золотистого поля с васильками на нем – все это делает смысл иконы доступным для понимания любого человека, не знакомого со сложностями богословских интерпретаций, заставляет видеть в ней что-то свое, необыкновенно близкое.

М. Алпатов справедливо отмечал, что «Троица создана не для того, чтобы ее разглядывали и изучали. В древнем тексте кратко, но выразительно сказано: «Дабы взирая на нее». Действительно, существует она прежде всего ради того, чтобы люди на нее взирали. И она говорит им и о том, что в ней изображено и что выражено, и утверждает собой художественное созерцание как источник радостного ощущения цельности, порядка, гармонии, каким одаряют человека совершеннейшие произведения искусства». Однако только ли сочетание неповторимого внутреннего духовного содержания и совершенства формы сделало икону «Троица» высшим творением Андрея Рублева? Безусловно, нет. «Преодоление ненавистного разделения мира, преображение вселенной во храм, – писал Е. Трубецкой, – в котором вся тварь объединяется так, как объединены во едином Божеском Существе три лица Святой Троицы, – такова та основная тема, которой в древнерусской религиозной живописи все подчиняется». И именно в этой одной иконе «Троица» Рублеву удалось настолько убедительно передать весь глубочайший смысл древнерусской иконописи и вместе с этим – смысл существования человека, что П. Флоренский считал эту икону одним из самых ярких доказательств существования Бога. «Если существует рублевская «Троица», значит, существует Бог», – писал он.

Иконопись Андрея Рублева убедительнее всяких слов доказывает исключительную духовную высоту этого человека, его способность постигать духовные истины и делать других людей соучастниками радости постижения этих истин. Несколько лет тому назад Андрей Рублев был причислен к лику святых. Однако его святость сознавалась уже в то время. Не случайно, оценивая духовное значение Рублева и иконописцев его круга, преподобный Иосиф Волоцкий писал в своем «Завещании»: «Андрей Рублёв, Савва, Александр и Даниил Чёрный зело прилежаху иконному писанию и толиико тщание о постничестве и о иноческом жителстве имуще, яко им Божественныя благодати сподобитися и тако в Божественную любовь преуспевати, яко никогда же о земных упражнятися, но всегда ум и мысль возносити к невещественному свету, яко и на самый праздник Светлаго Христова Воскресения на седалищах седяще и пред собою имуще Божественныя и честныя и неуклонно на них взирающе, Божественныя радости и светлости исполняхуся. И не точию на той день тако творяху, но и в прочия дни, егда живописательству не прилежаху. Сего ради и Владыка Христос тех прослави в конечный час смертный. Прежде убо преставися Андрей, потом разболеся и спостник его Даниил и, в конечном издыхании сый, виде своего спостника Андрея во мнозе славе в радостию призывающа его в вечное оно и бесконечное блаженство».

До 1917 г. «Троица» считалась единственным достоверно принадлежащим Андрею Рублеву произведением. Только после работ и экспедиций Государственных реставрационных мастерских в 20-х гг. XX в. удалось составить более полное представление о творчестве Рублева. Была расчищена часть фресок, выполненных Андреем Рублевым и Даниилом Черным во владимирском Успенском соборе. В селе Васильевском около Владимира была найдена и реставрирована часть икон из того же Успенского собора (в том числе несомненно рублевские «Апостол Павел», «Вознесение» и др.). В Саввино-Сторожевском монастыре в Звенигороде (основанном учеником преподобного Сергия Радонежского Саввой) удалось обнаружить известный «звенигородский чин», принадлежащий Рублеву, – иконы «Архангел Михаил», «Спас» и «Апостол Павел». Был отреставрирован иконостас Благовещенского собора Московского Кремля, написанный Рублевым и иконописцами его круга. Фрагменты фресок Андрея Рублева можно видеть в Спасском соборе Андроникова монастыря в Москве, Успенском соборе на Городке в Звенигороде. После смерти он был погребен на территории Андроникова монастыря, но могила его затерялась.

Иконопись Андрея Рублева уже при его жизни сознавалась как исключительное, уникальное явление духовной жизни, как выдающаяся проповедь в цветах и красках, как максимальное приближение иконописца к пониманию Бога, его святых и священных событий. (Н. Пунин очень точно назвал Рублева