Королева моды: Нерассказанная история Марии-Антуанетты - Сильви Ле Бра-Шово
Мадам Кампан сообщает нам о трех братьях, которых она называет «очень хорошими и верными слугами» [14]. Верными, без сомнения, поскольку, когда в июне 1791 года состоялся побег в Варенн, Мария-Антуанетта доверила несчастному Жану-Франсуа бриллианты – как свои, так и мадам Елизаветы. Несмотря на арест королевской семьи, ему удалось добраться до Брюсселя, куда, как утверждается, прибыл и старший Леонар. Он передал драгоценности по назначению, затем вернулся во Францию и снова оказался рядом с королевой в Тюильри, покинув ее только 10 августа 1792 года. После заключения королевской семьи в Тампле он незаметно жил на улице Сатори в Версале и, полагая наивно, что избежал худшего, в итоге был выдан и не избежал обвинения. 7 термидора II года (25 июля 1794 года) «Отье, по прозвищу Леонар, парикмахер супруги Капет, бывшей королевы» был казнен на гильотине в Париже всего за три дня до падения Робеспьера, что ознаменовало конец Террора. Пьер, оставив жену и детей, покинул Францию и эмигрировал в Англию; дальнейшая его судьба неизвестна. Жан-Пьер Виллануэ, двоюродный брат, также эмигрировал, где, вероятно, умер; ничего не известно и о судьбе красавца Жюльена. Что касается великого Леонара, то после путешествий по Европе, от Лондона до Москвы, он вернулся в Париж во времена Реставрации, где жил скромно и скончался в небольшом доме на улице де Шартр в возрасте 74 лет. В начале XIX века появилось множество газет и вымышленных мемуаров, авторы которых гнались за успехом и деньгами. Мемуары Леонара принадлежат к их числу; его племянник, сын брата Пьера, решительно протестовал против этой поддельной публикации, которую лучше оставить в стороне, даже если ее автор временами демонстрирует неплохую осведомленность. А теперь забудем эти трагические моменты и вернемся в Замок для краткой заметки о красоте.
Многократно упоминаемый сияющий цвет лица Марии-Антуанетты, отличавшийся исключительной белизной и прозрачностью, вызывал всеобщее восхищение. Унаследовав его от своей матери, она, конечно же, вдобавок следила за своей диетой и тщательно ухаживала за лицом. Королева пользовалась бальзамами, лосьонами и помадами, специально приготовленными для нее различными парфюмерами, которые также снабжали ее ароматическими саше для ванн и парфюмированными перчатками. Мария-Антуанетта красилась мало. Столь опасные толстые слои белил уже вышли из моды, как и мушки, скрывавшие недостатки кожи. Однако, как отмечал граф де Воблан, некоторые женщины продолжали ими злоупотреблять, поскольку «отличный вкус королевы Марии-Антуанетты еще не смог их искоренить». Современный тренд требовал свежести: королева пудрила лицо и слегка подрумянивала щеки, хотя с течением времени делала это все более сдержанно. Румяна, изготовленные из натуральных красителей и талька, предлагались в баночках или палитрах и наносились кистью или хлопковой пуховкой. Наивысшим шиком считались румяна от мадемуазель Мартен, состав которых разрабатывался индивидуально, чтобы гармонировать с любым цветом волос, а также с цветовой гаммой одежды. Ни один современник Марии-Антуанетты не упоминает о ярко накрашенных губах. Вероятно, она использовала бесцветный бальзам или легкий тон, чтобы скорректировать слегка выдающуюся нижнюю губу. Щеточкой немного проходились по ресницам и линии аккуратно выщипанных, иногда подчеркнутых бровей – и все. Никаких подводок, туши или теней для век тогда еще не существовало. Хотя в 1780-х годах периодические издания начали упоминать о ногтях, окрашенных в красный цвет, в Версале это было не принято. Ногти коротко подпиливали, полировали и придавали им миндалевидную форму. За исключением некоторых изменений, вызванных развитием косметических средств, Мария-Антуанетта избегала излишних красок, что с течением времени только усиливало ее склонность к естественности. Увидев королеву в опере в июне 1784 года, англичанка миссис Кредок упомянула, что она была «не припудрена и не накрашена», а несколько недель спустя отметила, что румян было «совсем мало». Этот «нюдовый» образ до нее уже практиковала другая красавица, предпочитавшая естественность, – мадам Дюбарри… опять она.
7 Секреты гардероба [1]
Каждая женщина хотела иметь такой же домашний наряд, такой же чепец, такие же перья, как те, что были замечены на ней. Толпы стекались к мадам Бертен, ее модистке. Это была настоящая революция в одежде.
Галар де Монжуа. История Марии-Антуанетты
Право на инвентаризацию
От традиционного церемониального наряда к платьям нового этикета
Не имея возможности полностью отменить этикет церемониальных нарядов, который по-прежнему оставался обязательным в некоторых случаях, молодая королева решила его изменить. Если уж ей приходилось демонстрировать себя, то стоило превратить эту повинность в личное удовольствие. Сохраняя корсаж, юбку и шлейф традиционного церемониального костюма, она вдохнула в него дух своего времени. Добавив воздушности, характерной для неформальных платьев, которые окончательно укоренились в обиходе, она вывела из моды роскошные ткани с изобилием узоров, привычные для французских королев. Пышная парча, дамаст и лампасы с изысканными узорами уступили место не менее роскошным, но более лаконичным шелкам, исчезавшим под изобилием украшений и отделки от мадемуазель Бертен. Торжественное великолепие традиционных дворцовых одеяний сменилось новым пониманием роскоши. Это прекрасно отражено на первом официальном портрете 1775 года, на котором сенсационный церемониальный наряд небесно-голубого цвета покрыт воланами из полосатой золотой газовой ткани, усыпанной белыми лилиями. Декольте дополнено театральной драпировкой, а корсаж украшен лишь несколькими бриллиантами из короны.
Портрет, выставленный в большой галерее, по словам мадам Кампан, «возмутил всех ценителей вкуса». Она полностью возлагала вину на художника, хотя королева позировала ему лично. На более зрелом портрете, созданном спустя три года Луизой Элизабет Виже-Лебрен, отказ от традиционных тканей проявляется еще более остро. Искры недовольства вспыхнули с самого начала: изменив моду на роскошь, Мария-Антуанетта снизила значение уникального мирового ремесленного наследия, вершиной которого были лионские мануфактуры. Их ткани были неподражаемы, но новый стиль, заданный королевой, мог обходиться без них. Позднее мадемуазель Бертен продолжила модернизацию, создавая великолепные эксклюзивные вышивки, что еще сильнее затронуло привилегии мануфактур.
Помимо этих живописных образов, сохранилось мало подробных описаний церемониальных нарядов королевы первых годов ее правления. Хотя и не вполне точное, описание платья для коронации Людовика XVI в июне 1775 года отражает чистый стиль Бертен, и его дизайн, возможно, был не случаен. В тот день в своем «серебряном одеянии, украшенном сапфирами» [2] королева, возможно, выражала символику этого синего камня – чистоты и верности. Композицию завершали цветы на декольте, а сдержанный головной убор дополнял роскошный образ. Тогда изменения коснулись лишь тканей и отделки, но оказались весьма значительными. Иконографические представления неразрывно связывают Марию-Антуанетту с пастельным конфетно-розовым и нежно-голубым оттенками. Однако же приведем несколько описаний ее нарядов для важных придворных церемоний: платье для Праздника Всех Святых было английского зеленого цвета с горностаевыми вставками и расшито искусственными драгоценными камнями; платье по случаю Пасхи выполнено из белого гладкого шелка с вышивкой в виде гроздьев земляники и дополнено гирляндами из листьев и розовыми помпонами. Другие наряды были из белого и фиолетового бархата, расшитого камнями; из черного бархата с синими горошинами, окаймленными белым шениллом; из темного переливчатого атласа с полосами орехового цвета или из атласа мышиного цвета [3]. Со временем декольте на корсаже церемониального костюма стало заметно богаче, о чем свидетельствует описание Софии фон Ларош: «У большинства дам белоснежные плечи эффектно выделялись на фоне шелковых кружев, пышных воротников и лент корсажей, и эта манера носить платья в испанском стиле мне нравится больше, чем тот, что я видела ранее при баварском дворе, где бюст и шея оставались полностью обнаженными» [4].
Благодаря свидетельствам маркизы де ла Тур дю Пен мы знаем, что из-под шнуровки на спине сквозь тонкую батистовую сорочку, надетую под платье, была видна белая кожа. Удивительное упоминание, если вспомнить узкий корсаж дофины 17 годами ранее. Первые изменения в конструкции церемониальных костюмов все еще были слишком незначительными для повседневной жизни, которую
