Ханское правосудие. Очерки истории суда и процесса в тюрко-монгольских государствах: От Чингис-хана до начала XX века - Роман Юлианович Почекаев
Предварительное расследование вели сами судьи, за исключением, конечно же, ханов, поручавших следственные действия уполномоченным чиновникам из числа либо самих яргучи, либо высокопоставленных сановников, которым они могли предоставить дополнительные полномочия своим ярлыком. В итоге этой стадии формировалось обвинительное заключение, которое уже давало основание начинать непосредственно судебное разбирательство.
Суд происходил в состязательной форме даже по уголовным делам. Формально судебное разбирательство сводилось к вопросам со стороны суда участникам процесса, на которые полагалось давать убедительные и подкрепленные доказательствами ответы. В случае удовлетворения полученным ответом суд мог переходить к следующему вопросу. Если же участник процесса не мог ответить убедительно, суду позволялось прибегнуть к дополнительным средствам, включая вышеупомянутые очную ставку и пытки.
Судебное решение или приговор оформлялись в письменной форме. Если судьей был сам хан, то он выдавал победителю соответствующий ярлык. Менее высокопоставленные судьи-яргучи оформляли свои решения в форме яргу-наме, которое также выдавалось победителю. Помимо официальной фиксации решения в письменной форме, такой документ имел целью предотвратить повторное обращение участника процесса с тем же делом в этот или другой суд.
Как уже отмечалось выше, в тюрко-монгольских государствах было достаточно широко распространено обращение в вышестоящую инстанцию – вплоть до самого хана – в случае неудовлетворения судебным решением, т. е. апелляция. Что касается пересмотра дела по решению вышестоящего суда, т. е. кассационного производства, такие случаи, насколько нам известно, имели место лишь в Монголии под властью Цин, причем кассационной инстанцией выступали уже не монгольские, а маньчжурские ведомства в Пекине. Однако тот факт, что вновь назначенные на должность административные чиновники (наместники областей и проч.) и в других государствах, в том числе в более ранние эпохи, имели обыкновение проверять результаты деятельности своих предшественников, позволяет предположить, что такие проверки могли приводить и к пересмотрам некоторых судебных решений.
Сроки исполнения судебных решений или приговоров зависели от того, насколько суровыми они были[253]. Телесные наказания осуществлялись непосредственно после разбирательства тут же, в ставке судьи, его подчиненными. Штрафы также взимались сразу после вынесения соответствующего решения или приговора – либо теми, в пользу кого они назначались, либо судебными приставами из числа подчиненных судьи. Если же речь шла о смертной казни, такой приговор, как полагают исследователи, приводился в исполнение в специальном месте вне ставки и, как правило, в заранее определенный день – согласно источникам имперского периода, как можно ближе к новолунию. Именно это обстоятельство позволяет объяснить, почему между приговором и его исполнением могло пройти достаточно длительное время.
Интересен вопрос о том, насколько особенности статуса участников могли повлиять на соблюдение основных принципов и норм процессуального права в тюрко-монгольских государствах. Впрочем, как показывает анализ источников, принципиальных отличий это не влекло. Например, если под судом оказывались женщины, в отношении их могли применяться не только пытки, но и позорящие меры воздействия. Если перед ханским судом представал вассальный правитель, к нему применялись те же процессуальные (равно как и материальные) нормы, что и к подданным ханов, поскольку основанием для привлечения вассалов к суду-яргу были только серьезные государственные преступления и статус преступников никак не влиял на применявшиеся меры пресечения, способы получения доказательств и принципы вынесения решения или приговора. То же касалось и иностранцев, т. е. подданных тех правителей, которые не пребывали в вассальной зависимости от тюрко-монгольских ханов: в их владениях иностранцы обладали теми же правами и обязанностями, что и их собственные подданные, и несли такую же ответственность, вплоть до смертной казни. Лишь в отдельных случаях при осуществлении судебного разбирательства ханы или назначавшиеся ими судьи могли принимать во внимание уровень отношений с государством, чьим подданным являлся иностранец, – правда, только если он был дипломатом и не подозревался в серьезном государственном преступлении.
Мы можем уверенно утверждать, что вышеприведенные принципы организации суда и процесса в тюрко-монгольских государствах в большинстве своем оставались актуальными на протяжении всего периода существования ханского правосудия. Тот факт, что многие из них были характерны и для других государств традиционного типа, позволяет сделать вывод, что процессуальные правоотношения в Монгольской империи и государствах – ее преемниках были достаточно развитыми, несмотря на отсутствие их четкой регламентации. Кроме того, многочисленные сходства в суде и процессе тюрко-монгольских государств и других современных им стран дают основание полагать, что формирование этих процессуальных принципов могло стать результатом тесного взаимодействия евразийских кочевников с соседними оседлыми государствами и народами.
Однако выявление путей такой рецепции, состава заимствованных правовых институтов, принципов и норм – это уже предмет отдельного исследования.
Глоссарий
Адат – обычное право мусульманских народов, не противоречащее принципам шариата. См. также: юсун.
Аил – отдельное кочевье у монгольских народов.
Аймак – 1) крупная административная единица в Монголии XVI – начала ХХ в., как правило, управлявшаяся ханом; 2) административная единица (область) в современной Монголии.
Албату – представители податного сословия в феодальной Монголии.
Амбань – высокопоставленный чиновник маньчжурского или монгольского происхождения, губернатор. В Монголии амбани были наместниками округов – губернаторами.
Амир ал-умара – см. беклер-бек.
Арз – публичное судебное разбирательство, регулярно осуществлявшееся правителями среднеазиатских ханств. Считалось, что к суду хана имел право обратиться любой его подданный, и он не мог отказать тому в рассмотрении дела.
Бейлик – административно-территориальная единица, находящаяся под управлением бека (бея) или являющаяся его родовым владением.
Бек (бей) – титул представителя знати в тюркских государствах, мог принадлежать выходцу как из родовой, так и из служилой аристократии. См. также: нойон, эмир.
Беклер-бек (бекляри-бек, беклар-бек) – высший военный сановник в тюрко-монгольских государствах, выполнявший функции первого министра и верховного главнокомандующего. В мусульманских государствах (Иран и Средняя Азия) эта должность также именовалась амир ал-умара. Некоторые беклер-беки фактически были соправителями ханов.
Билик – изречение Чингис-хана или его потомка и преемника на троне, касавшееся регулирования правовой или процессуальной сферы отношений.
Битикчи (бахши) – писец в тюрко-монгольской канцелярии, ответственный за составление документов на тюркском и/или монгольском языке либо перевод документов на эти языки. См. также: катиб.
Бошко – маньчжурское воинское звание, примерно соответствовавшее уряднику или сотнику.
Ван – один из высших титулов в китайской сановной иерархии, который в эпоху династии Цин нередко жаловали не только маньчжурским, но и монгольским аристократам, а также другим вассальным правителям (в частности, казахским ханам и султанам). Имелось несколько степеней титула Ван: цин-ван, цзюнь-ван и др. Во Внутренней Монголии также существовали титулы Тушету-вана, Дзасагту-вана и проч., которые, как считалось, были ниже ханских (принадлежали правителям хошунов, а не аймаков).
Везир (вазир, визирь) – высший сановник в мусульманских, в том числе тюрко-монгольских, государствах, возглавлявший гражданскую администрацию (в отличие от беклер-бека) и отвечавший за политику в экономической сфере, формирование диванов, организацию сбора налогов и проч.
Великая Яса (Йаса, Йасак, Засак) – совокупность установлений и распоряжений Чингис-хана, которые были обнародованы им в период создания Монгольской империи. Состояла из отдельных
