Биология в фокусе. Естественные отделения университетов Российской империи (1830–1900) - Екатерина Юрьевна Жарова

Схожие проблемы в первые десятилетия существования испытывала и химическая лаборатория Казанского университета, которая фактически отсутствовала до 1830‑х гг. Отдельное здание химической лаборатории было построено в 1838 г. Оно было двухэтажным и вмещало физический кабинет, расположенный на верхнем этаже, и химическую лабораторию – на нижнем. Подвальный этаж изначально занимали квартиры служителей, затем и он был передан лаборатории[802]. В целом можно сказать, что лаборатория Казанского университета была в лучшем состоянии, чем многие другие университетские лаборатории в 1840–1850‑е гг. Однако в то время практические занятия в лабораториях, во-первых, не были обязательными, а во-вторых, не считались необходимыми.

Несмотря на то что химическая лаборатория Казанского университета находилась в лучших условиях, чем другие лаборатории, чьи здания были построены во второй половине XIX в., к концу века и она стала испытывать необходимость в расширении пространства. Однако, если «кое-какие расширения и произошли, то лишь в пределах прежнего помещения, на счет сокращения служительских квартир и утилизации комнат подвального этажа под помещения для работ студентов и учащего персонала»[803]. В похожей ситуации находилась и лаборатория неорганической химии, которая имела комнаты в первом и подвальном этажах. И если первый этаж использовался для лабораторных работ профессора и вспомогательного персонала, а также для подготовки опытов для лекций, то студенты занимались в подвальном этаже. После осмотра помещений химических лабораторий профессор гигиены и медицинской полиции М. Я. Капустин писал: «Помещения верхнего этажа (2-го) обеих лабораторий с полным правом можно назвать нездоровыми… Помещения в подвальном этаже <…> даже независимо от их тесноты, должно признать вредными для здоровья работающих в них лиц еще в большей мере, чем помещения верхнего этажа»[804]. И все это было в условиях обязательности практических занятий студентов и их возросшего числа.

Несмотря на то что практические занятия по химии начиная с 1830‑х гг. постепенно налаживались и расширялись, им мешали неустроенность лабораторий и отсутствие обязательности, а иногда и желания профессоров. Несмотря на то что многие химики из России стажировались у Либиха[805], с 1840‑х до 1860‑х гг. никаких революционных изменений не произошло ни в форме, ни в содержании практических занятий в лабораториях. Поэтому начало 1860‑х гг. химическая лаборатория встретила неподготовленной. Стоит ли говорить, что ситуация с другими кабинетами и лабораториями, которые только создавались на рубеже 1850–1860‑х гг., не могла быть лучше.

После окончания правления Николая I, последние годы царствования которого называются «мрачным семилетием», наступила новая переломная эпоха. Она была переломной во многих смыслах. В отношении университетов начало нового царствования ознаменовало собой открытие границ и подготовку профессорских стипендиатов в университетских центрах Европы, прежде всего в Германии и Франции. Массовые стажировки имели огромное значение для организации практического обучения. Особенно важно это было для естественных наук, подъем которых пришелся на этот период.

Если для химии и физики были важны опыты, то для ботаники и зоологии (как и для других отраслей биологии) инструментом прогресса и улучшения являлся микроскоп и методика работы с ним профессоров.

В университетах Российской империи дело с микроскопами обстояло довольно сложно. Количество их было ничтожно малым: в некоторых кабинетах был один микроскоп, а в некоторых не было вовсе. Поэтому важнейшей задачей, которая стояла перед возвращавшимися после стажировок стипендиатами, была задача создания оснащенных лабораторий, однако процесс этот был непростым, так как в университетах зачастую не было достаточного места, да и сами кабинеты не были приспособлены для ведения практических занятий даже в минимальном объеме, без работы с микроскопом.

В 1860‑е гг. университеты переросли то, что в них закладывалось в начале XIX в. Переросли во всех смыслах этого слова: в отношении модели университета, которая стала приобретать черты исследовательского университета; в отношении числа студентов, которое значительно выросло в 1860‑е гг.; в отношении новых кафедр и преподаваемых наук; но особенно в отношении университетских зданий, в которых стало очень сложно размещать университет, продолжавший расти. Химическая лаборатория, появившаяся раньше кабинетов и, соответственно, раньше интегрированная в учебный процесс, ставшая квинтэссенцией «независимой» (в первую очередь от медицины) науки, вступила на путь реноваций немного раньше других естественно-научных кабинетов и появившихся на их основе лабораторий. Но для этого ей требовалось помещение, достаточное для занятий. И некоторые химические лаборатории таким помещением располагали. Новый устав 1863 г.[806], который, казалось бы, должен был улучшить ситуацию с лабораториями и кабинетами, так как увеличивал их количество (таблица 2), тем не менее оказался невольной причиной ее ухудшения. Дело в том, что устав выделял штатные средства на ежегодное финансирование, однако средств для постройки зданий и закупки оборудования для лабораторий и кабинетов у университетов не было, а министерство их выделить не могло. Поэтому пострадали не только новые лаборатории и кабинеты, которые еще только требовалось построить, но и уже имевшиеся лаборатории, которым требовались средства для расширения, необходимого из‑за роста числа студентов и проведения регулярных практических занятий.

Таблица 2. Состав кафедр и учебно-вспомогательных учреждений естественных отделений по уставам 1835 и 1863 гг.

Через некоторое время после принятия устава 1863 г. возникла необходимость разделения химических лабораторий на неорганические и органические. Такая же необходимость возникла и в случае с ботаническими кабинетами, которые затем были разделены на кабинеты систематики и морфологии и кабинеты анатомии и физиологии. В некоторых университетах появились еще и другие кабинеты, существование которых не было предусмотрено уставами. Все это никак не способствовало решению проблемы площадей, описанной выше.

Показателен пример с созданием технологической лаборатории Казанского университета. В 1860 г. университет просил министерство разрешить обустройство новой лаборатории в студенческой кухне на экономические средства (то есть на те деньги, которыми располагал университет), не прибегая к помощи министерства, которое очень не любило выделять деньги сверх положенных по штатам. Через год, в 1861 г., лаборатория была обустроена, однако из‑за отсутствия такой статьи расходов в штатах университетов министерство не выделяло на нее средств, как и на заработную плату лаборанта[807]. Фактически сложилась ситуация, когда лаборатория существовала, а денег на ее функционирование не было, поэтому в ней никто не мог заниматься. Так продолжалось несколько лет, пока не были введены в действие штаты устава 1863 г. Однако новые штаты тоже не решили всех проблем.

После введения новых штатов Министерство народного просвещения отправило запросы в университеты насчет потребностей, сопряженных с организацией лабораторий и кабинетов по новому уставу, и