Ангел с разбитыми крыльями - Янина Логвин
Лоренцо всегда гордился своей силой. Сколько смертей и зла стояло за этим человеком! Его боялись и проклинали, в жестокой драке ему не было равных.
Но сегодня ему попался соперник, который ему не уступает. Наоборот, он его убивает. И дыхание крепкого, но тяжелого Фальконе становится все более прерывистым и рваным. Его сильные удары ложатся на каменные мышцы Ангела, сотрясая его тело, но не повергая на землю. И злость вместе с растущей досадой ещё больше обезображивают лицо Лоренцо.
Адам выше, быстрее и собраннее. Он наносит молниеносные и беспощадные удары, не давая Фальконе выдохнуть. Загоняет к серой стене коттеджа и бьет раз, второй, третий.… распаляя ярость в кулаках до белого жара. Замахнувшись, с силой ударяет в лицо Чудовища локтем, и на землю вместе с кровью летят зубы Фальконе, а рот превращается в кровавое месиво.
Адам тяжело дышит и отходит от Лоренцо. Передышка боя короткая, и никто вокруг не смеет подать ни звука. Однако Фальконе не новичок в драках и, сплюнув кровь на землю, он отлипает от стены, утирает подбородок запястьем и вновь сжимает кулаки. Бросается вперед со звериной злобой, и новая схватка оказывается ещё ужаснее прежней.
Кровь, рычание и резкие выдохи. Я знаю Фальконе, для него этот бой на глазах у людей обоих кланов — унижение, которое он не способен остановить, и сила рвется из него со слепым отчаяньем.
Ему удается вырваться из-под шквала ударов и несколько раз ударить Ангела в грудь и в плечо. Он пытается схватить его за шею, но получает удар в подбородок, и оба валятся на землю.
Я хочу закрыть глаза, чтобы не видеть этого — и не могу. Пальцы Селесты впились в мое запястье, как ледяные тиски. Женщина тоже едва дышит от волнения за Адама, и этот страх не унять, как и шум в ушах — сердце бьется просто неистово!
Я вижу толстые и смуглые пальцы Фальконе на горле Адама, закрываю рот рукой, чтобы не закричать, но через мгновение Ангел ломает эту руку так, что вместе с рёвом Лоренцо слышен хруст кости, и оказывается верхом на сопернике. Начинает методично его избивать, превращая лицо Лоренцо в кровавую маску, с каждым ударом выпуская наружу семнадцать лет ненависти и боли. Становясь холодным оружием мести, и я понимаю его, как никто.
И вдруг кричу, бросившись вперед и позабыв обо всем — о людях, о правилах, об опасности быть убитой одним из солдат клана Фальконе:
— Адам, берегись! У него в ботинке нож! — кричу, первой заметив движение монстра, но он уже успел вырвать лезвие, спрятанное в голенище ботинка, и ударяет им снизу вверх, целясь в сердце Ангела.
— Нет!
Мой крик летит быстрее, и Адам в последний момент успевает отклониться. Однако нож все равно входит в его бок, а сила удара сбрасывает с Лоренцо.
— Нет!
Фальконе грузно встает. Шатаясь, поворачивается в мою сторону и находит меня взглядом — кровавое чудовище из моих кошмаров. Всё ещё огромное, безжалостное и дикое.
— М-моя!.. — нечленораздельно ревёт, сходя с места, а во мне поднимается такая ненависть к нему, что я забываю о страхе.
Я так сильно его ненавижу, что если бы могла — поразила молнией, чтобы сжечь дотла!
— Проклятый убийца! Проклинаю тебя и никогда не прощу! — кричу с ненавистью. — Не твоя! Гори в аду, Чудовище! Я проклинаю тебя за всё, что ты сделал со мной и Марией! За то, что ты есть на этом свете! За всех, кого погубил!
В чёрно-багровых глазах Лоренцо сверкает тьма. Шатаясь, он приближается ко мне, словно не видит никого вокруг, протягивает руку к горлу… но вместо того, чтобы схватить, внезапно сам хрипит и валится на колени.
За его спиной стоит Ангел с окровавленным ножом в руке, которым только что перерезал Фальконе горло, и на секунду мне видятся над ним огромные раскрытые крылья Азраила.
Отбросив нож, он берет врага сзади за голову и резко сворачивает ее, ломая шею. Раздается хруст костей, и тело Лоренцо безжизненно обрушивается на землю. А я слышу знакомый голос:
— Всё. Его больше нет, Соле.
Тишина вокруг нас оседает холодным пеплом. Она ещё не коснулась земли и не рассыпалась, но это вот-вот случится. Я смотрю сквозь слезы на Ангела и вижу его избитое тело и окровавленный бок, истекающий кровью, словно вернулась в наше первое утро. Бледные губы, которые раскрываются, чтобы с трудом втянуть воздух.
Он вдруг опадает на колено и роняет из пальцев нож…
— Адам!..
Я бросаюсь к нему, чтобы не дать упасть, и вместе со мной подбегает Селеста. Все вокруг приходит в движение.
— Парни, мне нужны бинты! Быстро! Вито, неси медицинскую сумку и вызывай реанимационную машину! Тони, связывайте носилки!
— …Пожалуйста, держись!
— Сбросьте куртки на землю, нам нужно его положить!
И властный приказ Дона Марио:
— Клан Фальконе, сложить оружие! Лицом к стене и на колени!.. Санни, осмотрите дом! Там должны быть женщина и ребенок.
И снова бойцам Фальконе:
— Молитесь, собачьи выродки! Если они окажутся мертвы, вы больше никогда не увидите своих близких…
Я наконец-то вижу Вишенку. Ее выносит на руках кто-то из людей Санторо. Мужчина выходит из коттеджа с ребёнком на руках, и в это же мгновение Вселенная разбивается вместе с моим сердцем, едва я замечаю неестественно вывернутую ручку дочери и ее безжизненное лицо.
— Мария?… Мария!
Я с криком бросаюсь к дочери, но земля проваливается под ногами, а грудь ударяется о воздух, словно о стену. Я бегу к своей девочке и не могу добежать. Разрываю легкие беззвучным криком… и вдруг теряю сознание, сорвавшись с обрыва своей боли в темноту.
Эпилог
Всегда, когда смотрю на море, я думаю об Ангеле. Остров Сардиния красивое место, и море здесь необыкновенное. Сапфировое — в солнечные дни декабря, и темно-кобальтовое, грозовое — в дождливые и ветреные.
За две недели, которые мы с дочерью провели в реабилитационном санатории города Ольбия, я привыкла засыпать и просыпаться под приглушенный звук волн и шум прибоя, слушать стук капель дождя в стекло, и эти простые звуки неожиданно вернули нам с дочерью тишину и покой. Надежду, что каждый новый день приносит лучшее для будущего Марии.
Только что
