Ангел с разбитыми крыльями - Янина Логвин
Это все настолько девичье, что Вишенка, проведя две недели в больнице, не на шутку теряется. Впрочем, мне тоже есть, чему удивиться — такого подарка от Дона Марио я не ожидала, несмотря на то, что всё это время он не оставлял нас с Марией без внимания.
— Мамочка, а кому это всё? — потрясенно спрашивает дочка.
— Думаю, что тебе, Вишенка.
Детские глазки не обмануть, и они с осторожным сомнением переводят взгляд с игрушек на меня.
— Мне? И платья тоже?!
— И платья. Но не только. Похоже, Святая Лючия любит тебя и решила побаловать к Рождеству сказками. Она тоже очень хочет, чтобы ты выздоровела!
— Мамочка, я умею читать, и тут написано «Сердечно ваш, Марио Санторо». Мамочка, а кто это?
Мария осталась жива, и это главное. На мое счастье, она ничего не помнит из того ужасного дня, когда ее обманом выкрал Лоренцо, вывихнул плечо и сломал руку. Думаю, встреча с ним так сильно напугала мою девочку, что ее сознание просто выключилось. Она не плакала, не умоляла и не просила, она просто сбежала от чудовища в мир бессознательного, и это спасло жизнь не только ей, но и синьоре Мангано.
Я же перенесла синдром Такацубо. Как объяснил лечащий врач уже здесь, на Сардинии, этот сердечный приступ случается у людей в момент сильного эмоционального потрясения. Когда резкий выброс гормонов стресса буквально «оглушает» сердечную мышцу и парализует работу сердца, не позволяя ему нормально сокращаться.
Финал у приступа бывает разный, но мне повезло. Однако первые два дня я не могла двигаться и даже не помню, как частный рейс доставил нас с Марией из Милана в аэропорт Ольбии, а оттуда уже в частную больницу на берегу Средиземного моря. В тихое и безопасное место, где Дон Марио попросил меня сделать всё, чтобы поправить наше с дочерью здоровье. Ради будущего всех Санторо.
Я была ему благодарна. И за внимание, и за два коротких звонка по больничному телефону. Иметь личное средство связи запретил врач.
Оба раза я спрашивала мужчину об Адаме, и неизменно слышала в ответ:
— Жив, Ева. Есть дела, которые нам с внуком нужно закончить и кое-кого найти. Ты думай про себя и ребенка. Вам всего хватает? Всем довольны?
— Да, спасибо, более чем.
— Как себя чувствует Мария?
— Лучше. Значительно лучше.
— А ты?
— Я?
Сердечный приступ отпустил, но пережитый стресс вызвал сильнейшую интоксикацию в организме. Спасали капельницы и круглосуточное наблюдение медперсонала. Меня тошнило, кружилась голова, шла носом кровь и, если честно, я не сразу поняла, что происходит. Пока однажды во время осмотра врач прямо не спросил, присутствовали ли все эти симптомы в мою первую беременность. И какую мне назначали терапию.
Судя по тому, как проходит моя вторая беременность, она мне необходима.
Следующую ночь я не смогла сомкнуть глаз, а тошноту как рукой сняло.
— Вы уже знаете, да?
— Да. Сообщил твой лечащий врач. Но я не ставил Адама в известность, это твое право, Ева. Мой внук помешан на вашей безопасности, и если узнает, что ты в положении, мне придется ночевать в кресле под вашей дверью. Никому другому он вас не доверит. Вместе со мной приедет Селеста, Теодоро, охрана и собаки. Собаки могут доставить больнице неудобства. Поверь, девочка, вам с Марией пока лучше без нас.
— Я очень хочу его увидеть!
— Я передам…. когда он вернётся.
И всё. Я не знала, что и думать. Мне оставалось только молить Святую Деву, чтобы с Адамом всё было хорошо. И я молила — пожалуйста, прости нас всех, спаси его и сохрани!
Когда смогла вставать с постели, я подходила к широкому окну апартаментов, затем выходила на балкон и долго смотрела с высокого холма на простирающееся вдали море в белых гребнях набегающих волн. Бескрайнее, зимнее, пронзительно-синее в солнечный полдень, как необыкновенные глаза Ангела. Глаза мужчины, который перед Богом и людьми назвал меня своей женой. Раскрыл сильные крылья, как обещал, когда налетела гроза и сущий дьявол едва не погубил наши с Марией жизни!
Я скучала по нему, как можно скучать по своему человеку. Много думала и многое понимала. Оглядываясь назад, мысленно говорила с ним и просила простить за всё, что случилось в тот день.
В тишине возле моря я приходила в себя и восстанавливала силы. Выздоравливала от многолетнего страха и училась заново ощущать себя Евой — той улыбчивой девушкой, которой когда-то была.
Это оказалось непросто, Анна Риччи успела её забыть. Я долго всматривалась в свое отражение в зеркале, смотрела, желая вспомнить счастливое прошлое — то, каким оно было до возвращения Дино. Но видела лишь маму в кресле, наш разбитый дом, ювелирную мастерскую и Санто за работой — как он старался совладать с непослушной рукой. Как укладывал спать мою дочь и что-то мычал ей вместо колыбельной, когда мамы не стало.
Санто. Вот в чьих темных глазах всегда жила доброта и любовь ко мне. Ко всем нам.
Только за него одного можно навечно проклясть Фальконе!
Нет, мне не стать прежней Евой, но ради близких людей и всего доброго, что было в моей жизни, я научусь жить заново, открыто и свободно. Чтобы показать новую жизнь Марии.
Вишенка тоже выздоравливала, и это больше всего грело мое материнское сердце.
Врач запретил посещения и ограничил общение только медперсоналом и психологом. Последний приходил к нам под видом учителя рисования и проводил с Марией много времени. Я очень боялась, что дочка пострадала не только физически, но и морально. Что страх проник в её бессознательное и затаился там. И чтобы с ним справиться, может понадобиться психологическая помощь.
Психолог, очень вежливый и хрупкий старик восьмидесяти лет, аккуратно «смотрел» эти страхи через рисунки. Но Мария рисовала то, что обычно рисуют дети в ее возрасте — крылатых фей, розовых пони, пуделя Рики, оранжевые домики на зелёных лужайках, жёлтое солнце и человечка с синими-синими глазами.
— Кто это, детка? — спрашивал старичок.
— Ангел.
— А почему у него нет крыльев?
— Потому что он прилетел к
