Ангел с разбитыми крыльями - Янина Логвин
С места парковки разъезжаются автомобили, и Селеста замолкает.
Половина мужчин клана уехали, но половина остались и группируются вокруг своего Дона, который вновь поднимает руку, призывая всех к молчанию.
Адам включает телефон и сразу же слышится входящий звонок. Моя душа в этот момент уходит в пятки.
— Спокойно, девочка, — шепчет Селеста, поглаживая мое плечо. — Никаких слез. Держи себя в руках, будет непросто.
— Да, понимаю…
— Двадцать три входящих, крыса нервничает, — холодно сообщает Адам. — Что ж, игры закончились, пришло время говорить.
Он принимает звонок по громкой связи и в динамике тут же раздается хриплый и низкий голос Лоренцо, который я так и не смогла забыть. Голос разъяренного зверя, от одного звука которого у меня бежит мороз по коже и леденеет кровь, хотя он и звучит непривычно, словно Лоренцо трудно ворочать языком.
— Ева?! Проклятье! Сучья дочь, ты вздумала играть со мной?! Думаешь, что можешь просто исчезнуть и не отвечать на мои звонки? Чёртова стерва, ты сильно ошибаешься! Я найду тебя, где бы ты ни пряталась, и раздеру пополам! Если дорожишь жизнью своей никчемной дочери, лучше отвечай и прямо сейчас! Иначе, клянусь, я раздавлю твоего вымеска, как вошь, как должен был сделать, когда она родилась! У тебя больше нет времени!
Я не могу говорить, мое тело застыло в оковах страха, и только всхлип рвется из груди, но руки Селесты крепко прижимают меня к женщине, помогая его сдержать.
Вместо меня отвечает Ангел, и его ровный, ледяной голос заставляет Лоренцо заткнуться:
— За эти слова, Фальконе, прежде чем сдохнешь, я выбью тебе зубы и заставлю подавиться собственным кадыком. Молись, чтобы с головы Марии не упал ни единый волос, пока я иду за ней. Иначе плата за ее жизнь окажется для тебя непомерно высокой.
— Что?! — рычит Лоренцо. — Кто ты такой, мать твою?! Как смеешь мне угрожать!
— С тобой говорит Адам Санторо. Сын Ремиджио и Лары Санторо, которых ты убил семнадцать лет назад, но так и не ответил перед законом. Из всей четверки ублюдков, Фальконе, ты остался последний, остальные мертвы, так что приготовься к встрече со своей судьбой. Я убью тебя сегодня ещё до того, как сядет солнце.
— Санторо?! — голос Лоренцо гремит и дрожит от ярости, но за этой яростью скрывается замешательство, которое заставляет его делать паузы в словах. — Какого чёрта?… Где Ева?!..
— Слушай внимательно, Ренцо! — грубо перебивает его Адам. — Для тебя Евы больше нет! Она моя жена и носит фамилию Санторо. Ее дочь — моя дочь! И ты сделаешь всё, чтобы Мария осталась невредимой! Иначе, клянусь, я уничтожу всё, что тебе дорого!
— Мне нужна Ева!
— Забудь! Она под защитой клана!
Лоренцо долгую секунду молчит, обдумывая услышанное и сдерживая клокочущий в нем гнев. Но наконец отвечает, хотя его ответ больше похож на угрозу:
— Тогда, щенок, кем бы ты ни был, у тебя нет козырей, чтобы со мной торговаться. Ты удивишься, как легко это рыжая сука бросит тебя, если умрет ее ребенок. За мной дело не станет, Санторо ты там или собачий хрен! Евка помнит, мне никто не указ!
— За мной тоже! — холодно возвращает угрозу Ангел. — Я знаю, ублюдок, где живет твоя мать, твоя бывшая жена и твои дети. Не существует места, где бы солдаты моего Дона ни смогли их найти. Я поклялся перед Всевышним защищать свою семью и не отступлю от клятвы. Если ты тронешь Марию.… я не оставлю в живых ни одного кровного тебе Фальконе. Не пощажу никого, слово Санторо! Подумай, Ренцо, кому ты бросаешь вызов. Твоя могила ещё долго будет багровой, пока тебя самого будут жрать черви в аду!
Лоренцо замолкает, но в громкую связь слышно его тяжелое дыхание. Я чувствую, как тишина становится невыносимо давящей, словно пространство между мужчинами стало густым и вязким. Сжалось до одного последнего вдоха, который ни один из них не готов уступить другому.
— Докажи, что ты тот, за кого себя выдаешь. Не верю!
— Плевать! Вопрос твоей веры — последнее, что меня волнует. Ты уже мертв, Ренцо, и этого не изменить. Как не стереть из памяти четверых ублюдков, насилующих мою мать на голых камнях старого моста. Только смыть воспоминания их кровью! Так что приготовься сдохнуть, потому что я иду за тобой!
— Когда мы встретимся, Санторо, — шипит змеем Лоренцо, дрожа ядовитой злобой в голосе, — ты пожалеешь о каждом сказанном слове… Я вырву тебе глотку, а затем задавлю голыми руками! Никто не смеет угрожать Фальконе! И никто не смеет отбирать у меня моё!
— Невредимая Мария. И, пожалуй, я дам тебе шанс оставить Еву вдовой.
— Бледный крысеныш, ты подписался на смерть! Старик Марио рехнулся, если думает, что тебе по силам тягаться со мной. Привези её!
Рычание Фальконе ещё не смолкает, а я уже понимаю, что речь обо мне.
— Нет! — жестко отрезает Ангел.
— Да, прошу тебя! — я всё-таки кидаюсь от Селесты к Адаму. — Пожалуйста, я не могу бросить дочь!
— Ты слышал, Санторо, что сказала моя женщина, — требует Лоренцо. — Привези её!
— Будь ты проклят, тварь!
Звонок завершен, и мужчины рассаживаются по машинам. Селеста пробует увести меня к своему автомобилю, но я догоняю хмурого и заледенелого Ангела, испугавшись того, о чём внезапно догадалась. Они с Фальконе будут убивать друг друга без оружия, голыми руками, пока в живых не останется кто-то один, вот о каком шансе он сказал.
Я сжимаю пальцы на рубашке Ангела, заставляя его остановиться и посмотреть на меня.
— Адам, ты что, вздумал с ним драться? Пожалуйста, нет! — молю в ужасе. — Адам, Лоренцо хитрый и подлый, а ещё ужасно сильный! Не подпускай его к себе, он обманет! Я видела, что он делал с людьми, он не имеет ни чести, ни совести!
— Ему это не поможет, Ева.
Я мотаю головой, не желая принимать жестокую правду. Не хочу верить, на что он решается, не могу!
— Господи, как мне хочется, чтобы этот день закончился… — в отчаянии выдыхаю, прильнув лбом к груди Ангела. — Где я ошиблась, где?! Что сделала не так? Скажи, ведь никто не вмешается, если для тебя всё станет слишком опасно?
Если вдруг удача встанет на сторону Лоренцо?
Но я не могу произнести это вслух. Законы кланов жестоки, и написаны кровью задолго до моего рождения.
— Нет. Я ждал много лет, чтобы убить ублюдка, и не откажусь от этого права. Просто застрелить Фальконе
