Ангел с разбитыми крыльями - Янина Логвин

Я отключаю звонок и пару мгновений прихожу в себя. После чего прячу телефон в карман брюк и одеваюсь. Натягиваю футболку, носки, застегиваю ремень на брюках, когда неожиданно слышу за плечом тихое и удивленное:

— Адам?… Уже уходишь? Хотя… да… конечно. Так будет лучше.

Я оборачиваюсь и замираю. Ева уже проснулась и села в постели, натянув одеяло до плеч. В её зелёных и чистых глазах много чего отражается — проснувшиеся сомнения, ещё не погасшие крупицы надежды, и куда больше этого — принятие действительности.

Она уже смирилась с моим уходом и просто ждет.

Но одного в них точно нет — сожаления о нас, о том, что было этой ночью, и это дорогого стоит.

Я подхожу к постели и поднимаю её к себе прямо с одеялом. Прежде чем поцеловать, смотрю в лицо — мне это нужно, видеть её глаза. Отпустив губы, говорю, как есть:

— Мне только что звонил мой дед. Я должен приехать к нему немедленно — это важно. Днем вернусь, и обещаю, Соле, кем бы ни был твой дьявол — ты больше не будешь бежать. Дождись меня, хорошо?

— Я не знаю, Адам.

— Я знаю, Ева. Ты собрала вещи и сменила номер телефона, поэтому с тобой вчера не смогли связаться — я догадался. Дашь мне новый контакт?

Она секунду молчит, но все же отвечает:

— Да. Но ты не знаешь…

— Узнаю, и уже скоро. Обещаю! У нас с тобой нет выбора. Я вернусь, и мы решим, как быть дальше. А сейчас мне пора.

Запахнувшись в халат, она провожает меня до дверей и, кажется, не верит, что увидит снова.

Что ж, моей уверенности хватит на нас двоих. Я не соврал ей, когда сказал, что нет дороги от неё, есть только к ней. И вписав в память сотового номер ее телефона, я касаюсь большим пальцем нежной щеки:

— Если поднимется буря, Соле, я отращу крылья, чтобы ее сдержать. Нет других цветов в садах, есть только ты.

Ева

Я стою и смотрю в окно, как Адам уходит. Не обернувшись, садится на мотоцикл, надевает шлем и уезжает, стараясь не встревожить утреннюю тишину коттеджа Белуччи.

Уже через минуту двор снова пуст и тих, даже ветви не шелохнутся, словно его здесь никогда и не было.

Но он был. Этот дом его помнит, мое тело помнит, и моя постель.

Не знаю, что и думать. Я разучилась верить и разучилась ждать. И что-то горькое щемит в груди, словно я не хочу его отпускать и боюсь не увидеть.

Или больше не хочу оставаться одна.

Я ухожу в ванную комнату, принимаю душ и сушу волосы. Готовлю для Вишенки завтрак. Дочка уже проснулась и спрашивает, пойдет ли сегодня в школу. Для неё вчерашний вечер вышел очень насыщенным, и многое она понимает без слов.

— Не уверена, золотце. Вчера я непростительно забылась. Когда приехала в школу и не нашла тебя, то сильно испугалась и назвала вместо Марио — Марией. Твоя учительница, должно быть, подумала, что я сумасшедшая. Но будет хуже, если она заподозрит неладное и станет тебя расспрашивать. Лучше останься дома, я пока не решила, как быть.

Во входную дверь стучат. По знакомому стуку я догадываюсь, что это Габриэль, но всё равно смотрю в дверной глазок. Прошу его подождать, пока впопыхах ищу в прихожей и надеваю парик.

Я верю, что бы Росси ни увидел позапрошлым вечером у подъезда, у него хватит тактичности об этом не вспомнить. Во всяком случае очень на это надеюсь, когда открываю дверь и здороваюсь с парнем:

— Доброе утро, Габи!

Сосед выглядит сонным и, увидев меня, даже не пытается пригладить торчащую во все стороны кудрявую шевелюру.

— Доброе, Анна.

Он в тапочках и с голыми ногами, на его плечи наброшен плед. Зевая, он протягивает мне из-под пледа телефон и пожимает плечами:

— Тут это…. из школы Марио звонят. Сначала синьоре Лидии позвонили, а потом уже мне… у тебя со связью что-то. В общем, держи, соседка… я ещё сплю и не соображу, что эта особа хочет. Только ты недолго с ней болтай, ладно? А то нам с Крисом сегодня всю ночь одна парочка спать не давала.… Чёрт… Мне бы энергию твоего Алекса!

Я беру у друга телефон и отзываюсь звонящему:

— Алло?

— Синьора Риччи? Анна, это вы?

Звонит учительница Марии, с которой вчера мы начали разговор в школе, а закончили дома. И мне приходится контролировать свой голос, чтобы он звучал спокойно:

— Доброе утро, синьора Мангано. Да, это я. Что-то случилось?

Голос у женщины немного взволнованный, как будто она торопится всё сказать и переживает, чтобы ее услышали:

— Нет, всё хорошо! Дело в том, что я обзваниваю родителей учеников по просьбе директора школы! Ваш муж не отвечает, поэтому я связалась с вами. Мне поручено сказать, что после вчерашнего ужаснейшего инцидента, полиция тщательно проверила учебный корпус и территорию, и не нашла никаких подозрительных предметов! Зато поймала двух подростков, которые, оказывается, развлекались подобным образом. Так что школа открыта для занятий! Как Марио себя чувствует?

— Спасибо, синьора, хорошо. Но я решила оставить его дома. Мы вчера очень переволновались.

— Да, я понимаю! Но, видите ли, синьора Риччи, сегодня в нашу школу приезжает комиссия из Рима. Звонили из мэрии и просили, чтобы все классы были в полном составе! Мы ожидаем приезда серьёзных спонсоров и хотим показать школу с наилучшей стороны, особенно после вчерашнего инцидента…. Нам нужны новые классы живописи и танцев, а муниципалитет ужасно скуп!

— Я не уверена, синьора Мангано….

— Иначе придется пересмотреть документы Марио. У нас не хватает учебных мест, а вы не предоставили некоторые справки. Но я закрыла глаза и выручила вас, а вы не хотите выручить меня.

Женщина вдруг всхлипнула. Или мне показалось?

— Синьора Мангано? С вами всё хорошо?

— Меня уволят, Анна! Господи, директор ужасно зол после вчерашнего — такая тень брошена на школу! Всего на пару уроков, умоляю!

— Ну, хорошо, я подумаю.

Я отключаю звонок и отдаю телефон Габриэлю. Сосед пожимает плечами, хмуро косится на мой парик и уходит. Я тоже захожу в квартиру.

Вишенка прибежала и всё слышала. Когда дверь закрывается, она щебечет:

— Лучше я пойду, мамочка. Чтобы они не думали, что ты сумасшедшая! Заберу свой рюкзак и буду вести себя, как мальчик! А потом скажу, что у меня