Ангел с разбитыми крыльями - Янина Логвин

— Ты победил его?

— Да.

— Я так и знала.

— Однажды я его убил.

— Почему мне кажется, что ты рассказал правду?

— Потому что это правда, Соле. Я солгал тебе только раз — сам не знаю, почему.

— Ну и ладно. Неважно. Скажи, что стало с твоим другом. Он умер?

Пальцы Ангела ласково гладят мой позвоночник, словно изучая его рисунок.

— Нет. Его зовут Тео, и он вполне себе жив. Иногда я устаю от него — он не всегда чувствует личные границы и очень любопытный. Но он часть моей семьи, и навсегда ею останется. Ты ему понравишься, и Мария тоже. Я познакомлю вас.

Ну вот, всего несколько слов, и Адам снова заставляет меня изумленно поднять на него глаза.

Уже всё сказано между нами. Пусть полунамеками, но я во многом ему призналась. Не может же он не понимать?

— Ты с ума сошел, — едва слышно выдыхаю. — Сам не знаешь, что делаешь и что говоришь.

— Знаю, Соле. Снова прогонишь?

Я молчу несколько секунд, прежде чем принимаю правду и сдаюсь:

— Нет, не прогоню. Но я не останусь в Бергамо, Адам, даже если…

— Если что?

— … Потеряю из-за тебя голову. Благополучие и жизнь Марии для меня дороже всего, я не могу позволить себе забыться.

— Почему?

— Иначе однажды мои кошмарные сны станут уже её реальностью, а тот, кого в них вижу — её Чудовищем, которого мне не победить. Лучше бы ты нашел свой цветок в саду, Ангел. — Я поднимаю руку и глажу его щеку. — Апельсиновый цвет быстро облетает, особенно в грозу. Сегодня очень тихо, но так будет не всегда. Если поднимется буря… от цветов не останется и следа.

Адам ложится на подушку и тянет меня за собой. Я кладу голову ему на плечо. Закрываю глаза, когда он укрывает нас одеялом. У нас ещё есть немного времени, пока утро окончательно не наступило, и засыпая, я слышу его ровный ответ:

— Я не уйду, Ева. Бергамо или нет — место не имеет значения. Всё, что мне нужно, я нашел в грозу и не отдам буре. Спи, поговорим утром.

Адам

Мой сотовый телефон стоит на беззвучном, но я уже минуты две слышу, как он вибрирует в кармане моей куртки, прогоняя сон и требуя внимания.

Так настойчиво мне может звонить только один человек на свете и явно по серьёзному поводу. Так что приходится осторожно сместить голову спящей Евы с моего плеча на подушку и встать с кровати. Привычным движением надеть боксеры, брюки, и только потом сдернуть со стула куртку и достать сотовый — как-то я не привык разговаривать с дедом без трусов.

Звонит дон Марио, интуиция не подвела, и стоит принять звонок, как он тут же нетерпеливо гремит в динамик голосом, не растерявшим силу с годами. Явно раздраженный тем, что я не сразу ответил:

— Адам? Где ты?! Немедленно приезжай на виллу! Какого чёрта я снова не могу до тебя дозвониться?! Мне что, к твоей заднице жучок приклеить, чтобы связаться, когда это необходимо? Допросишься!

— Не кричи, я не один. Что случилось? — спрашиваю деда, отходя ближе к окну и бросая взгляд на старые настенные часы с гирями и маятником, которые просто чудом ещё идут, показывая, что самое время проснуться.

Деду требуется несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Но голос, когда он отвечает, остается взволнованным и напряженным:

— Приехал человек из Неаполя, я принял его немедленно. Да, ты верно понял, по твоему делу. Сейчас он сидит в моем кабинете, а в моей руке — досье на Еву Соле-Греко. И то, что я успел узнать об этой девушке за последние пять минут… Адам, клянусь, это поставило на дыбы остатки моих волос! Я должен спросить у тебя, что к дьяволу происходит?!

— Марио, яснее можешь сказать? — негромко откликаюсь я. — Пока не пойму. Это у тебя в руках информация.

— Сначала ответь, это она? Я отправил на твой мессенджер ее фотографии. У меня ещё остается надежда, что мы говорим о разных девушках.

Я открываю мессенджер и смотрю на снимки.

С первой фотографии на меня смотрит совсем ещё юная девушка в короткой школьной юбке, светлых мокасинах и кофте на молнии. Здесь ей лет четырнадцать-пятнадцать, не больше. На груди лежат светло-рыжие волнистые косы, за плечами виден школьный рюкзак. Она широко улыбается, приняв кокетливо-дурашливую позу на фоне незнакомого дома, явно не стесняясь человека, который ее снимает, и я целую секунду всматриваюсь в ее улыбку — легкую и солнечную, словно она только что громко смеялась. И сияющие глаза — я не знаю их такими.

Второй снимок сделан издалека и гораздо позже — девушка на нем старше и одета иначе. У неё длинные гладкие волосы медно-золотого цвета, платье с разрезом на ноге и высокие каблуки. Она садится в машину и лицо видно в профиль, но это несомненно Соле — её мягкую линию бедер и талии не спутать с другой. А вот на лице уже нет даже следа улыбки, и на руке, над дорогим браслетом, когда приближаю снимок, я замечаю то ли пятна тени, а то ли синяки.

Я закрываю мессенджер, оглядываюсь и смотрю на спящую Еву. На обнаженное плечо и рассыпанные по нему волосы. На припухшие от моих поцелуев губы. Всё, что мне сейчас хочется, это обнять ее и снова почувствовать так, как чувствовал всю ночь. Сторожить ее спокойный сон. Но дед ждет, и я отвечаю:

— Да, это она, Марио. Моя Ева.

Дед тяжело выдыхает ругательство, после чего издает неясного свойства хмык:

— Твоя? Чёрта с два, парень! Думаю, тебе самое время узнать суть вопроса!

— Говори.

— Ева Соле — девчонка Лоренцо Фальконе. Его любовница, из-за которой он развелся с женой и был готов на ней жениться, но эта Ева вдруг дала дёру. Он ищет ее по всей Италии больше двух лет, а она какого-то чёрта спит с моим внуком! А теперь скажи, что это не сюрприз!

— Что?! Повтори!

Мне требуются секунды, чтобы осмыслить услышанное. Нет, невозможно. Но дед повторяет, и не думая щадить мой слух. После чего устало добавляет:

— Да, Адам, речь идет о том самом Ренцо Фальконе, убийце Ремиджио и Лары, к которому у Санторо не закрыт счет. И ты сам знаешь, что он последняя и самая опасная тварь в списке наших врагов. В досье достаточно фотографий, чтобы