Преследуй меня - Бьянка Коул

Он гладит меня по волосам, этот жест настолько отеческий, что у меня щемит грудь. — Мне следовало сделать это много лет назад, piccola.

Отстраняясь, я разглаживаю юбку. — Значит, я могу поехать домой? Обратно в Бостон?

Лицо Антонио вытягивается, морщины вокруг рта становятся глубже. — Я надеялся… — Он прочищает горло. — Лечение удерживает меня здесь, во Флоренции. Специалисты, они говорят... — Его руки слегка дрожат, когда он поправляет манжеты. — У меня осталось не так много времени, София. Может быть, месяцы.

Я только что нашла его, а время уже уходит.

— Останься, — мягко говорит он. — Не навсегда. Просто дай мне узнать тебя, дочь моя. Позволь мне разделить с тобой то, что осталось от моей жизни.

Я опускаюсь в изящное кожаное кресло, обдумывая его слова. Галерея может какое-то время обойтись без меня. Мой ассистент более чем способный. А Николай...

— Как долго? — Спрашиваю я.

— Несколько недель? Месяц? — Его золотисто-зеленые глаза светятся надеждой. — На моей вилле собрана превосходная коллекция произведений искусства. И Флоренция... — Он указывает на окно. — Место рождения эпохи Возрождения. Твой опыт был бы здесь желанным.

У меня сжимается горло. Как я могу сказать «нет»? Этот мужчина отказался от всего, чтобы защитить меня, когда я была ребенком. Теперь он снова выбирает меня, бросая вызов своему отцу, чтобы поддержать мою свободу.

— Хорошо, — шепчу я. — Я останусь. Ненадолго.

Улыбка, озаряющая его лицо, подтверждает, что мое решение того стоит. Он снова заключает меня в объятия, и я, не колеблясь, обнимаю его в ответ.

Глава 29

НИКОЛАЙ

Я выхожу из самолета на итальянскую землю, моя челюсть сжата так сильно, что хрустят зубы. Тосканское солнце палит нещадно, а моя команда не отстает от меня, каждый человек подобран лично для этой операции.

— Отель охраняется? — Спрашиваю я Эрика, когда мы направляемся к ожидающим машинам.

— Верхний этаж, полная проверка завершена час назад. Отсюда хорошо видно поместье Марио.

Я киваю, садясь в черный Mercedes.

— У Алексея есть их схемы безопасности?

— Четыре смены, смена каждые шесть часов. Усиленное присутствие на всех точках входа. — Дмитрий протягивает мне планшет с подробными схемами.

От поездки по узким улочкам Флоренции у меня сводит зубы. Каждая минута кажется вечностью, когда я знаю, что она так близко. Когда мы подъезжаем к отелю, я сразу же направляюсь к окну с видом на поместье Марио. В бинокль я осматриваю территорию, считая охранников и отмечая позиции.

— Она там. — Я опускаю бинокль, мой голос тверд. — Где-то за этими стенами этот старый ублюдок пытается настроить ее против меня.

— Мы могли бы войти сейчас, — предлагает Эрик. — Ударить по ним, прежде чем они этого ожидают.

— Нет. — Я обвожу периметр поместья пальцем на окне. — Мы подождем до темноты. Я хочу полностью контролировать ситуацию, когда мы заберем ее обратно.

Команда с отработанной эффективностью распаковывает наше снаряжение. Оружие, тактическое снаряжение, устройства связи — все, что нам нужно, чтобы прорваться в крепость. Я смотрю на часы. До захода солнца осталось шесть часов.

— Марио пожалеет, что когда-либо прикасался к ней. — Мое отражение в окне показывает опасный блеск в моих глазах. — Установите наблюдение. Я хочу, чтобы за каждым входом следили. Никто не войдет и не выйдет без нашего ведома.

— Сэр. — Один из моих людей врывается в дверь. — Вы должны это увидеть.

Он хватает пульт и включает массивный телевизор, установленный на стене. Экран оживает, показывая пресс-конференцию за пределами поместья Кастеллано. У меня кровь стынет в жилах, когда я вижу Марио, стоящего на подиуме, со вспышками камер.

— Сегодняшний день знаменует исторический момент для семьи Кастеллано, — доносится из динамиков голос Марио. — После долгих лет разлуки моя внучка София вернулась домой.

Пульт скрипит в моей руке. Позади себя я слышу, как Дмитрий ругается по-русски.

— Мне доставляет огромное удовольствие объявить Софию официальной наследницей империи Кастеллано. Состояние ее отца сделало это решение необходимым, и мы считаем, что она обладает всеми качествами, необходимыми для того, чтобы вести нашу семью в будущее.

Камеры поворачиваются к Софии, стоящей рядом с ним. На ней сшитый на заказ кремовый костюм, волосы элегантно зачесаны наверх. Но я знаю ее лицо, легкое напряжение в уголках глаз и то, как она сжимает пальцы по бокам. Ей неловко.

— Это продуманный ход, — говорит Алексей со своего ноутбука. — Он делает это достоянием общественности, чтобы гарантировать, что она не сможет исчезнуть снова. Любое действие, которое мы предпримем сейчас, будет хорошо заметно.

Я смотрю, как Марио кладет руку на плечо Софии, представляя ее как ценную вещь. — Имя Кастеллано сохранится через нее, сильнее, чем когда-либо.

— Черт. — Я бью кулаком по стене. Это все меняет. Простое извлечение больше невозможно, потому что Марио только что привлек к ней внимание. Теперь за ней будут следить все новостные агентства Италии.

— Он умнее, чем мы думали, — тихо замечает Дмитрий.

Я отворачиваюсь от экрана, не в силах больше смотреть.

Я опускаюсь в кресло, мой взгляд снова прикован к лицу Софии на экране. Она держит себя в руках, пытаясь казаться уверенной, но я вижу едва заметные признаки напряжения в ее глазах. Моя грудь ноет от физической боли, которую я никогда раньше не испытывал.

— Малышка, — шепчу я, протягивая руку, чтобы коснуться ее изображения на экране. Правда взрывается в моей груди — это любовь. Грубая, всепоглощающая, опасная любовь. Не обладание. Не контроль. Нечто гораздо более смертоносное.

У меня дрожат руки, когда я смотрю, как Марио водит ее за нос, как призовую кобылу. Она втянута в древнюю вражду, сложные союзы, многовековые долги по крови и кодексы чести, на фоне которых даже русская братва выглядит прямолинейной. Итальянские криминальные семьи руководствуются традициями и вендеттами, которые уходят корнями в прошлое.

— Они используют ее как пешку, — говорит Дмитрий позади меня, но я едва слышу его.

Я могу сосредоточиться только на легкой дрожи в руке Софии, когда она машет в камеры, на том, как она тяжело сглатывает, когда Марио упоминает о состоянии ее отца. Она там одна, окруженная незнакомцами, которые утверждают, что они ее семья, и манипулируют ею, заставляя играть роль, о которой она никогда не просила.

София натренировано улыбается в камеры. Обычно, когда она говорит об искусстве, все ее лицо озаряет настоящая улыбка. Это вежливая улыбка владельца галереи, которую она использует при общении с трудными клиентами. Осознание того, что она заставляет себя проходить через этот фарс, заставляет мое сердце сжиматься, когда я вижу это сейчас.

— Я люблю ее, — впервые произношу я вслух, ощущая