Преследуй меня - Бьянка Коул

— Она может выбрать их, — тихо говорит Алексей. — Если они расскажут ей все...

— Нет. — Слово выходит тяжелее, чем предполагалось. — Она моя, брат. И я верну ее.

Слова горчат у меня во рту, даже когда я их произношу. Глубоко в моей груди зарождается холодный страх. Что, если Алексей прав?

Я отворачиваюсь и смотрю в окно, не желая, чтобы мой брат увидел неуверенность в моих глазах. София была одна, когда я нашел ее. У нее не было настоящих семейных уз, только ее галерея и горстка друзей. Теперь у нее есть целая династия, которая ждет, чтобы заключить ее в объятия — старые деньги, уважаемое имя, законные деловые интересы.

Что я могу предложить, чтобы конкурировать с этим? Преступная империя, построенная на крови и предательстве? Жизнь в тени?

Я провожу пальцами по прохладному стеклу, вспоминая, какой была ее кожа под моими прикосновениями. — Она потеряла приемных родителей два года назад, — бормочу я, больше для себя, чем для Алексея. — С тех пор она искала свою принадлежность.

Кастеллано могут подарить ей эту принадлежность — дедушку, который разделяет ее взгляды. У ее кузенов может быть ее улыбка и целое генеалогическое древо, ожидающее изучения.

В то время как я... Я предлагаю обладание. Контроль. Отчаянную, всепоглощающую потребность, которую я испытываю к ней.

— Ты закручиваешься по спирали, Коля. — Голос Алексея прерывает мои мысли. — Я видел, как она смотрит на тебя.

Я закрываю глаза, вспоминая ее капитуляцию в моих объятиях, доверие в ее взгляде. Но это было раньше. До того, как она узнала о камерах, до того, как я накачал ее наркотиками, до того, как ее настоящая семья заявилась за ней.

— Двадцать минут до готовности самолета, — говорю я, отходя от окна. Я не могу позволить себе этих сомнений. Не сейчас. Не тогда, когда я ей нужен.

Страх остается, ледяной нож пронзает мои ребра, потому что я столкнулся с врагом, которого не могу просто уничтожить. Я не могу убить могущественную семью Кастеллано. Я не могу угрожать ее родословной или подкупить ее.

Возможно, впервые мне придется позволить ей выбирать.

Глава 28

СОФИЯ

Я брожу по извилистым коридорам виллы, любуясь богато украшенными картинами на стенах. Шедевры эпохи Возрождения, на фоне которых коллекция моей галереи выглядела бы скромно. Утреннее солнце струится сквозь высокие окна, отбрасывая длинные тени на старинные персидские ковры.

— Синьорина, не хотите ли позавтракать? — Подходит миниатюрная женщина в черном платье. Ее серебристые волосы собраны сзади в аккуратный пучок.

— Да, спасибо. — Мой желудок урчит, напоминая мне, что я ничего не ела со вчерашнего дня. — Я София.

— Эмма. — Она отвешивает легкий поклон. — Столовая в той стороне.

Я спускаюсь за ней по широкой лестнице в большую комнату с длинным столом из красного дерева. Накрыто только одно место.

— А где все остальные? — Спрашиваю я, устраиваясь в кресле, пока Эмма наливает кофе в изящную чайную чашечку.

— У синьора дела в городе. Прислуга в вашем распоряжении. — Она ставит передо мной тарелку со свежей выпечкой.

Я потягиваю крепкий эспрессо, изучая детали интерьера, такие как хрустальная люстра, резной потолок и виды на Флоренцию за террасой. Это старые деньги, поколения богатства и власти.

— Мой отец недавно навещал нас? — Я спрашиваю.

Выражение лица Эммы напрягается. — Я не могу обсуждать семейные дела, синьорина. Приношу свои извинения.

Я киваю, ковыряя слоеный корнетто. Тишина на этой огромной вилле оглушает. Где все эти родственники, о которых упоминал Марио? Знают ли они о моем существовании? Они хотят, чтобы я была здесь?

Через двери террасы я замечаю садовников, ухаживающих за безукоризненно ухоженными топиариями. Территорию патрулируют двое мужчин в темных костюмах, видны наушники. Значит, не только персонал, но и охрана. За мной наблюдают.

— Не хотите ли прогуляться по садам? — Спрашивает Эмма. — Они прекрасны в это время года.

— Может быть, позже. — Я встаю, мне нужно двигаться. — Я бы хотела сначала осмотреть дом, если это разрешено?

— Конечно. Библиотека прямо по этому коридору. — Она указывает на двойные двери из дорогого красного дерева. — Пожалуйста, дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится.

— Спасибо, — отвечаю я, идя по коридору в сторону библиотеки.

Я толкаю тяжелые двери из красного дерева, и у меня перехватывает дыхание. Полки от пола до потолка тянутся на высоту двух этажей, заполненные томами в кожаных переплетах на разных языках. Запах старой бумаги и полироли для дерева наполняет мой нос. Винтовая лестница ведет на круглый балкон, по которому расставлены плюшевые кресла для чтения.

Мои пальцы пробегают по корешкам, когда я прохожу вглубь комнаты. Мое внимание привлекают первые издания Данте, Петрарки и других итальянских классиков. В другом разделе я нахожу тексты по истории искусств, которые заставили бы моих коллег-ученых плакать от зависти.

Устраиваясь в кожаном кресле у окна, я достаю потрепанный экземпляр «Портрет Дориана Грея». Страницы раскрываются естественным образом, предполагая, что другие читали это до меня. Я пытаюсь погрузиться в прозу Уайльда, но мои мысли возвращаются к Николаю.

Он разрывает Бостон на части в поисках меня? Я представляю его в своем офисе, отдающим приказы в телефон, пока его братья координируют усилия по поиску. Он, должно быть, в ярости, обеспокоен... Может быть, даже напуган. Мысль о том, что Николай боится, почему-то кажется неправильной.

Солнце смещается, отбрасывая тени на страницу. Я не переворачивала ее уже несколько минут, слишком увлеченная представлением серо-стальных глаз Николая, потемневших от беспокойства. Поймет ли он эту семейную связь или увидит в ней угрозу нашим отношениям?

Я закрываю книгу, не в силах сосредоточиться. Через окно я наблюдаю за охранниками, патрулирующими территорию внизу. Их движения точны и профессиональны, как у команды охраны Николая. Все в этом месте говорит о силе, но я чувствую себя потерянной в этом мире без него.

Я поднимаю взгляд от книги, когда дверь библиотеки со скрипом открывается. Входит мужчина в дорогом итальянском костюме, идеально сидящем на его высокой фигуре. У меня перехватывает дыхание, когда я встречаюсь с его глазами — того же зелено-золотого оттенка, что и у меня. Его седые волосы аккуратно уложены, но глубокие морщины вокруг рта и глаз говорят о недавнем напряжении.

Он застыл в дверном проеме, пристально глядя на меня, отчего у меня по коже бегут мурашки. Тишина затягивается, тяжелая от невысказанных слов. Его руки, вцепившиеся в дверной косяк, слегка дрожат, и я замечаю золотой перстень с печаткой на его правой руке.