Навязчивый мотив. Добро пожаловать! - Вероника Артт
Поддавшись порыву, я зашла в комнату, чтобы разглядеть инструмент поближе. Его корпус был настолько чист и гладок, что я увидела свое отражение. Не сдержавшись, я провела пальцами по лаковому покрытию, манящему меня своей зеркальной чистотой. И, кончено, оставила следы. Чертыхаясь, я начала вертеться по сторонам, и, вырвав один листочек из кубарика, принялась стирать отпечатки.
Внезапный грохот, раздавшийся в одной из соседних комнат, заставил меня отдернуть руку от инструмента. По звуку складывалось ощущение, словно что-то тяжелое со всей дури шарахнули об пол.
Я замерла, а потом, медленно обернувшись, на цыпочках выскочила из кабинета, погасив свет и притворив обратно дверь.
Не представляя, кто еще мог здесь находиться, я заглянула в комнату отдыха, но там, как и утром, никого не было. Как только я собиралась выйти, краем глаза увидела заброшенный в дальний угол рюкзак Мика, который, должно быть, не заметила до этого из-за сонливости и витания в своих мыслях.
– Господи, этот парень когда-нибудь отдыхает…
Подойдя к двери комнаты звукозаписи, я негромко постучала и подождала. Ничего. Я постучала чуть настойчивее. Снова в ответ тишина.
– Интересно, он вообще живой… – пробормотала я и, повернув ручку, налегла на дверь, которая, не сразу поддавшись, открылась.
Заглядывая сюда в первый раз и в те случаи, когда мне нужна была помощь Мика, я толком не успевала осмотреть комнату, поэтому теперь с любопытством оглядывала пространство, в котором рождалась музыка.
Помещение, выполненное в серых тонах, было погружено в полумрак, которому противостояла лишь полоска голубой неоновой ленты, идущей по периметру стены. У окошка комнаты, в которой, как я предполагала, записывался звук, стоял стол, на котором громоздилась пара мониторов, клавиатура, провода и еще всякая всячина. Помимо этого здесь также располагался угловой черный диванчик, офисное кресло у рабочего стола и пара пуфиков.
Мик, расположившись на небольшой банкетке посреди комнаты, сидел ко мне вполоборота. Сбоку от него лежала гитара, гриф которой был крепко зажат в руке молодого человека. Очевидно, именно ею ударили об пол, что и напугало меня. Сам же парень, видимо, не услышав меня, не шевелился.
– Мик, – прошептала я. – Привет.
Он не отреагировал и продолжил сидеть неподвижно, как статуя.
Я попробовала еще раз:
– Мик, привет. Ты живой?
На этот раз он слегка пошевелился. Голова парня начала медленно поворачиваться в мою сторону.
По спине поползли мурашки. Если бы я снимала фильм ужасов про музыку, то обязательно вставила бы туда подобный кадр. Молодой человек напомнил мне старую карусель в заброшенном парке, которая, очнувшись от долгого сна, начала медленно вращаться по кругу под веселый, но искаженный мотив сломанных динамиков. Когда голова Мика, наконец, повернулась ко мне, я увидела выражение полного отсутствия на его лице. Глаза, под которыми пролегли тени, были обращены ко мне, но меня не видели и глядели куда-то в пространство. Блики неоновой ленты отражались в них холодным, безжизненным блеском.
– Коллега, вы что, что-то приняли? – неловко пошутила я.
Но и после этих слов ничего не изменилось. В тот момент, когда тишина начала давить на меня со всех сторон, а волосы на загривке вставать дыбом, лицо парня начало проясняться и обретать осмысленность.
Я терпеливо ожидала, когда он вернется в этот мир и подаст голос.
– Что-то случилось? – рассеянно проговорил Мик.
– Нет, все нормально. Извини, если отвлекаю. Просто не ожидала, что ты здесь. Почему ты не отдыхаешь сегодня? Видок у тебя… – Я зашла в помещение, не став запирать за собой дверь.
– Да все нормально, – устало сказал парень, отставляя к столу гитару. – Я занимался, только и всего.
– Ты вообще спишь? – спросила я, имея в виду тени под его глазами.
– Периодически. Бывает, даже прямо здесь. Много работы. А еще пытаюсь выкраивать минутку для себя. У меня столько идей, но времени на их реализацию так мало…
Я хотела было подать голос, чтобы выразить сочувствие парню, но он внезапно поднял на меня блеснувшие глаза:
– Просто иногда, знаешь… Те чувства, что порой плещутся внутри тебя, требуют выхода. И самый лучший – это направить их в искусство, верно? Это… Наверное, это и есть вдохновение. Не то волшебное и сказочное вдохновение, что приписывают поэтам, а яростное, эмоциональное, даже опасное, словно шторм. Сначала штиль, потом легкий ветерок, потом небо начинает сереть и хмуриться, а волны вздыматься… И вот их амплитуда все выше и выше… И вот они, как сумасшедшие, бьются о причал, того и гляди готовые поймать в свои лапы тех неосторожных, кто не спрятался и осмелился посмотреть на захватывающее своей опасностью и дикостью шоу… Это порыв, разрывающий твою душу, и то, что встает на его пути.
Мик помолчал, глядя на стоящую рядом гитару.
– Но я так устал… Я так устал!.. И у меня просто перестало получаться… – произнес он и уронил голову на руки. Поза его выглядела словно трагическая интерпретация скульптуры «Мыслитель».
Сердце мое сжалось. В попытке подбодрить парня я легонько погладила его по плечу:
– Когда ты сильно устаешь, то подобное состояние – это нормально. Может, ты даже выгорел. Устрой себе выходной. Отоспись. Я думаю, если ты откажешь некоторым клиентам, мир не рухнет. В конце концов, твое состояние важнее, верно? Ведь если ты совсем расклеишься, то и в целом работать не сможешь.
– Отказать? Не в тему это будет. Не хорошо… У людей свои графики, дедлайны и планы. Они же надеются на меня, ждут… Но порой мне кажется, что это никогда не кончится…
В какой-то момент мне захотелось поругать Мика. Сейчас он виделся мне мигающей лампочкой, готовой вот-вот потухнуть. Когда тебе плохо и самочувствие неважное, следует бы выбрать себя или хотя бы найти какое-то компромиссное решение, чтобы дать себе время прийти в норму. Но мы с этим парнем были не настолько близки, чтобы я читала ему нотации.
Вместо этого я присела на корточки и заглянула в его лицо.
– Эй, не унывай. Все наладится, ведь ничего не длится вечно. В конце концов, я уверена, ты все-таки можешь что-то сделать с этой ситуацией. Ты же не лодочка без весел, которую несет по течению…
Мик поднял на меня печальные глаза и, слабо улыбнувшись, сказал:
– В этом ты права, Бекс. Спасибо тебе
