Сопротивляться бессмысленно - Юлия Резник

Чертыхаюсь.

— Где-то я сегодня уже это слышал.

— А?

— Бэ, Сабин. Это только мне решать.

— Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь пожалел о своем решении.

Она все больше волнуется, я наклоняюсь, чтобы посадить скачущего Пряника на поводок — ведь мы уже подходим к дому, и дать себе время как-то правильно сформулировать то, что хочу сказать. Жаль, один черт выходит сумбурно.

— Давай договоримся, что мы в последний раз возвращаемся к этой теме. По крайней мере, до тех пор, пока наши дети не спросят нас о том, как мы познакомились… — С губ Саби слетает испуганный смешок, а глаза становятся круглыми, как у ребенка в ожидании чуда. Я, наверное, за это ее и люблю… Именно это и делает ее такой особенной — эта способность верить в чудеса после всего, что этой девочке довелось хлебнуть. — В последний раз, да? Это не твоя грязь. Не то, за что тебе нужно оправдываться. И уж, конечно, это не то, из-за чего я мог бы поставить под сомнение свои чувства. Это просто тяжелое прошлое. Оно не определяет тебя. Оно не определяет нас. И уж тем более наше будущее.

— Другим так не кажется, — всхлипывает она. — Может, все-таки не будем спешить? Я могу остаться. Могу быть с тобой… Зачем сразу формальности? — добавляет, готовая вот-вот разреветься.

— Мне плевать, что подумают другие. Меня никогда не волновало чужое мнение. И ясное дело, оно не будет влиять на мои решения впредь. Так, что, Сабин? Мы теперь вместе?

Глава 25

Сабина

До самого ЗАГСа меня преследует навязчивый страх, что в последний момент что-то непременно сорвется. В голове рождаются разнообразные сценарии — один другого хуже. Я замираю на каждом перекрестке, боясь, что нам кто-то влетит в бочину. А если рядом кто-то начинает идти на обгон, изо всех сил вжимаю ладони в кожаную обивку кресла.

— Игорь, не спеши! — командует нарядно одетая мама. — Видишь, Саби едва живая!

Отец бросает на меня озабоченный взгляд и в самом деле сбавляет скорость. Мы буквально ползём по булыжной мостовой. По обе стороны аккуратные особнячки с лепниной, украшенные еловыми гирляндами и венками. Из окон струится мягкий электрический свет. В витринах кофеен и ресторанчиков отражаются силуэты бегущих прохожих, кутающихся в шарфы. С неба сыплется снежная пыль…

Лизка, сверяясь с картой пробок, бубнит:

— Если мы не ускоримся, то точно опоздаем!

Я выхватываю у нее телефон. Ну, вот! Говорила же, что нам непременно что-то помешает! Если не дорожная авария, так банальное опоздание. Потому что не надо было переделывать макияж, а я настояла на этом, потому что первый вариант мне показался излишне ярким.

— Ну, вы только посмотрите на нее! Сидит зеленая…

— Доча, ты в порядке? — спрашивает отец, косясь на меня в зеркало заднего вида.

— Ага, — вру, закусив губу. — Просто немного волнуюсь.

— Это нормально, — мама выдыхает, потянувшись к моей ладони. — У всех невест мандраж. Я вон перед нашей росписью с отцом вообще в три ручья ревела.

— Ты что, боишься, что Лешка передумает? — смеется Лизка. Я широко распахиваю глаза. Об этом я, кстати, не думала. А ведь как раз это — наиболее вероятный сценарий! Кровь отливает от лица. Руки холодеют.

Глядя на меня, мама шикает на Лизку:

— Лиза, ну что за глупости?! Сабина, дыши. Всё хорошо. Ты тоже нашла кого слушать! Как будто не знаешь, что у сестры язык без костей.

— Да я же пошутила, — пугается Лизка. Я в ответ киваю. Выдавливаю улыбку. А внутри, как в снежной буре: кружит, метёт, крутит. И всё, чего я сейчас хочу — просто дожить до того мгновения, когда снова его увижу.

Зря мы поспешили. Вот зря! И чего Лёшка в эту свадьбу уперся?! Разве штамп что-то изменит? Нет. И клеймо с меня не сотрет. Хотя…

Мечтательно закусив губу, повторяю про себя «Сабина Багирова»… Знающие люди говорят, что смена имени или фамилии запросто может переписать судьбу. Буквально вчера я слушала лекцию одного популярного на просторах интернета родолога… Ага, докатилась, блин.

— Ох, и правда нервно! — мама машет рукой у лица. — Скорее бы это все закончилось.

— Ну, а ты чего переживаешь? Вроде уже не невеста, — усмехается отец.

— Мама боится, что мы как те бедные родственники…

— Лизка! — шикаем на мелкую в один голос.

— Да что опять я?! Ты сама так сказала!

— Мам, да их, может, вообще не будет. А Лёша… Ты знаешь, он не такой, — теряюсь я, прекрасно понимая, откуда растут ноги у материнских страхов. По меркам Багировых мы действительно лимита. И мама заранее опасается, как бы ее в это не ткнули носом. Она никогда не бывала в подобном обществе и просто не знает, чего от этих людей ждать. Мама боится оценки, боится насмешек и неприятия… Но больше всего она все же волнуется за меня. За моё место в новой семье. За то, что кто-то вольно или невольно причинит мне боль.

В ответ на мои слова мама кивает, улыбаясь с привычной ей уверенностью.

Мы уже совсем близко, но дорожный поток практически полностью останавливается. Стараюсь не паниковать. Разглядываю рождественскую сказку, которую будто специально устроили для нас. Легкий снег ложится на капот, стеклоочистители уютно скребут по стеклу. Пробка медленно рассасывается, мы проезжаем еще метров триста, и вот на горизонте, наконец, появляется фасад ЗАГСа.

— Ну, что? Он там? Вы его видите? — паникую я, вытягивая шею, словно гусыня.

— В такой толпе его попробуй найди, — ворчит Лизка.

— Да вот же он, — усмехается отец, указывая пальцем на высокую фигуру в черном пальто.

— Чего он цветы не оставил в тепле? — сокрушается мама. А мне на этот букет плевать! Главное, что он тут. И все мои страхи напрасны. Путаясь в пышной юбке свадебного платья, вылетаю из машины и бегу к нему! Плевать, как это выглядит, вот правда. Ноги в туфельках на каблуках разъезжаются. Я со смехом падаю в его руки:

— Молодой человек, вы не меня ждете?!

Багиров улыбается, демонстрируя ряд идеальных белоснежных зубов. Снег ложится на его темные волосы и тут же тает — погода просто супер! Нам как будто все-все благоволит… Почему я вообще тряслась всю дорогу?

— Тебя, красивая! — Лёшка подхватывает мой шутливый тон и будто невзначай перекладывает букет невесты в мои пока свободные руки. Я прикусываю губу, чтобы не расплакаться. Ложусь щекой на его грудь, глаза прикрываю… Вот он — мой дом. Моя точка отсчёта. Мой… на сто процентов