Измена. Игра на выживание - Луиза Анри

Глава 41

Ощущение было почти… нормальным. Слишком нормальным, чтобы быть правдой. Я сидела на заднем сиденье бронированного S-class, смотря сквозь тонированное стекло на мелькающие огни вечернего города. Мы ехали в ресторан. В ресторан. Ян пригласил. Не на виллу, не в свой кабинет, а в элегантное, известное место в центре. "Попробуем что-то новое", — сказал он утром, и в его глазах было что-то неуловимое — попытка сбежать? Подарок? Или просто жест к тем самым "изменениям", о которых он заикнулся у пруда?

Тихон сидел рядом с водителем, его профиль был неподвижен, как изваяние. Его присутствие всегда было щитом, но сегодня оно казалось особенно плотным, тяжелым. Он не одобрял эту вылазку. Чувствовалось в каждом его мускуле, в каждом красноречивом молчании. Город за стеклом был иллюзией свободы. Я знала, что мы в движущейся крепости, что за нами следуют еще две машины с охраной. Но сам факт выезда за пределы стен виллы, в мир "нормальных" людей, дышал опасной свободой. И страхом. Всегда страхом.

Может, это и есть начало? — мелькнула безумная мысль. Начало выхода из клетки? Или просто новая, более изощренная ее форма?

Машина замедлила ход, подъезжая к освещенному подъезду престижного ресторана. Я увидела фигуру швейцара, роскошные витрины, смутные силуэты людей внутри. И там, где-то за этими стеклами, ждал он. Сердце екнуло — знакомой смесью страха, ожидания и того темного влечения, что не отпускало.

Тихон вышел первым. Его движение было отработанным, плавным. Он окинул взглядом подъезд, тротуар, крыши — холодным, сканирующим взглядом хищника. Затем открыл мою дверь.

— Готовы? — спросил он ровным, лишенным эмоций голосом. Его рука, предлагающая помощь, была не жестом вежливости, а частью протокола безопасности.

Я кивнула, беря его руку. Моя ладонь была влажной. Я ступила на тротуар. Вечерний воздух был прохладным, пахло выхлопными газами и дорогим парфюмом от проходящей пары. Нормальная жизнь. Так близко. Так недостижимо.

Именно в этот момент мир взорвался.

Не грохотом, а внезапностью. С визгом тормозов из переулка напротив выскочил темный фургон, резко заблокировав дорогу позади нашей машины сопровождения. Одновременно из-за угла ресторана, будто из ниоткуда, появились трое мужчин. Не в черных масках, не в тактике — в темных костюмах, как бизнесмены. Но их движения были слишком быстрыми, слишком точными, а в руках у двоих — компактные автоматы, появившиеся словно по волшебству.

"Вниз!" — рев Тихона был громче выстрелов. Он не толкнул меня — он сбил с ног, своим телом накрывая, падая со мной на холодный асфальт тротуара. Свист пуль прорезал воздух там, где я только что стояла. Стекло витрины ресторана рядом с нами звонко треснуло, осыпаясь осколками. Крики прохожих слились в один пронзительный вопль ужаса.

Хаос. Абсолютный, оглушающий. Выстрелы — не одиночные, а короткие, контролируемые очереди. Крики охраны из машин, пытающихся развернуться, но заблокированных фургоном. Визг тормозов других автомобилей. Рев мотора фургона, который резко дал задний ход, пытаясь прижать машину сопровождения.

Я лежала под Тихоном, прижатая к асфальту. Его вес давил, но это был вес спасения. Я видела только его плечо, тротуар под щекой и ноги тех… агентов. Они двигались как роботы, игнорируя панику вокруг. Один вел огонь по машине сопровождения, заставляя охрану залечь. Двое других шли прямо к нам. Цель была ясна. Я.

Тихон не паниковал. Он стрелял. Короткими, точными выстрелами из пистолета, который появился в его руке быстрее, чем я успела моргнуть. Один из нападавших дернулся и упал. Но второй был уже близко. Слишком близко. Я увидела его лицо — каменное, без эмоций, глаза холодные и пустые. Он поднял руку не с оружием, а с каким-то маленьким цилиндром.

— Зажмуриться! — рявкнул Тихон, вжимая меня еще сильнее в землю.

Ослепительная вспышка и оглушительный хлопок обрушились на нас. Светошумовая граната! Даже закрыв глаза, я ощутила жгучую белизну сквозь веки. Звук ударил по барабанным перепонкам, оставив только высокий, пронзительный звон и ощущение вакуума в ушах. Мир погас и оглох.

Я почувствовала, как Тихон дернулся сверху — попала ли в него пуля? Его хватка ослабла на долю секунды. Этого хватило. Чьи-то сильные, безжалостные руки вцепились мне в плечи, резко дернули из-под него. Я вскрикнула от боли и ужаса, но звук был приглушенным, как под водой. Меня тащили по асфальту. Я пыталась вырваться, бить ногами, но это было бесполезно. Я видела только размытые силуэты, мигающие огни машин, открытый в ужасе рот швейцара где-то вдали. И лицо второго агента, уже нависшего надо мной, его рука тянулась, чтобы накрыть мне рот, обездвижить.

Мысль промелькнула леденящая: Похищение. Живой приманкой для Яна. Или трупом, если не получится.

И тут случилось нечто, что даже оглушенные уши почувствовали как вибрацию. Грохот. Не выстрел. Что-то тяжелое, ломающееся. Я повернула голову и увидела.

Дверь ресторана — тяжелую, дубовую — вырвало с петель. Она рухнула внутрь в облаке осколков стекла и пыли. И на фоне этого разрушения, в проеме, стоял Ян. Он не бежал. Он надвигался. Лицо его было искажено не гневом, а чистой, первобытной яростью. Яростью, которая превращала человека в стихию разрушения. В его руке был не пистолет — он сжимал что-то тяжелое, возможно, огнетушитель, вырванный со стены внутри. Его взгляд, дикий и невероятно сфокусированный, нашел меня — в руках у агента.

Он не кричал. Он издал звук — низкий, звериный рык, от которого содрогнулся воздух. И бросился вперед. Не бегом. Как таран.

Агент, державший меня, инстинктивно развернулся, пытаясь прикрыться мной, поднять оружие. Но он не успел. Ян был нечеловечески быстр. Тяжелый предмет в его руке взметнулся и обрушился на голову агента с ужасающей силой. Раздался глухой, кошмарный звук. Хватка ослабла, я рухнула на колени. Агент беззвучно осел рядом.

Ян не смотрел на него. Он смотрел на меня. Его ярость не угасла, она пылала в его глазах адским пламенем, но в них же читалось что-то другое — дикий, животный ужас за меня. Он шагнул ко мне, отшвырнув окровавленный огнетушитель. Его руки, огромные и сильные, схватили меня под мышки, подняли на ноги, прижали к себе так крепко, что больно. Я вцепилась в его дорогой пиджак, дрожа всем телом, вдыхая запах его кожи, дорогого одеколона, пыли, крови и неистовой ярости.

"Ты... цела?" — его голос был хриплым, срывающимся от напряжения. Он отстранился на сантиметр, сканируя меня взглядом, его руки тряслись — не от страха, а от выброса адреналина и гнева.

Я могла только кивать, рыдая беззвучно, без слез, от шока