Жестокие игры - Диксон Уиллоу
Если есть одна вещь, которую любят мужчины из семьи Хоторн, так это власть, и Киллиан не исключение. Они не просто жаждут ее, они получают от нее удовольствие, поэтому все, что произошло, между нами, можно объяснить тем, что Киллиан был в состоянии кайфа и получал удовольствие от унижения и власти, а не из-за чего-то, что имеет отношение ко мне.
Я останавливаюсь и прислоняюсь к ближайшему дереву. Факты просты. Я залез к нему в постель и заставил его обнимать меня всю ночь, потому что думал, что он мой детский утешительный плед. И если он говорит правду, я разбудил его и пытался потереться о него, причем под действием таблеток, поэтому я ничего из этого не помню.
Все это объясняет, почему он хотел трахнуть меня, но не объясняет, почему это было по-другому. Он не довел меня до оргазма, как в прошлый раз. Он смотрел, как я доводил себя до оргазма, а потом кончил мне на задницу, как будто заявляя свои права на нее.
Я качаю головой.
Конечно, он не заявлял свои права на меня. Он просто показал мне, что он победил, в данном случае буквально. Ничего этого не произошло бы, если бы я не принял эти чертовы таблетки. Это было не более чем месть.
Вот и все, ничего больше. И никакие размышления и попытки найти более глубокий смысл этого не изменят.
— Ой, маленький Фефе остался один? — говорит знакомый голос за моей спиной.
— Ничего нового. — говорит кто-то другой, а затем издает хихиканье, которое действует на мои и без того измотанные нервы.
Медленно поворачиваюсь и вижу Натали и ее команду, толпящуюся за моей спиной.
Я окидываю ее и ее клонов взглядом, стараясь сохранять скучающее и незаинтересованное выражение лица. Они все как две капли воды похожи друг на друга, от неестественно блестящих волос до чрезмерного макияжа и высоченных каблуков. Судя по их одинаковым нарядам, они направляются на вечеринку или какое-то мероприятие.
— На что ты смотришь? — спрашивает Хейли, одна из клонов, глядя на меня так, как смотрят на мешок с собачьими экскрементами, найденным в шкафу.
Я еще раз пробегаю по ним взглядом, а затем слегка пожимаю плечами.
— Совершенно ни на что.
Они выглядят настолько обиженными, что мне хочется смеяться. Только Натали и ее команда могут злиться, что я не льщу им и не пускаю слюни, когда они только и делают, что унижают и оскорбляют меня.
Не секрет, что большинство девушек и немало парней в кампусе используют свои частные самолеты как Uber и еженедельно летают в Нью-Йорк, Лос-Анджелес или куда-нибудь еще, чтобы сделать косметические процедуры, инъекции и все остальное, что нужно для поддержания того не совсем реального, но достаточно, чтобы сойти за реальное, внешнего вида, который есть у всех них.
Вся эта тщеславность не только дорого обходится, но и является самым простым способом разозлить их и задеть за живое. И я использую это при каждой возможности.
— Ты собираешься на вечеринку в том виде, в каком ты есть? — спрашиваю я, сохраняя легкий и спокойный тон. — Ты же знаешь, что большинство людей все-таки прикладывают хотя бы немного усилий, чтобы хорошо выглядеть, когда идут на такие вечеринки, правда? Никто на самом деле не приходит на в том виде, в каком он есть.
Все четыре девушки гневно смотрят на меня. Я точно знаю, что они потратили часы на подготовку, и даже малейшая критика испортит ей вечер, даже если она исходит от меня.
— Лучше будь осторожнее, когда так со мной разговариваешь, — говорит Натали, бросая на меня злобную усмешку, которая искажает ее черты и делает ее внешность такой же уродливой, как и ее внутренний мир. — Хочешь, я скажу Киллиану, что ты меня оскорбляешь? Как ты думаешь, чем это закончится?
Я кусаю внутреннюю сторону щеки, чтобы не улыбнуться. Мой сводный брат уже от нее отрекся, теперь, когда он знает, что она ему изменяет. Ее ждет большой сюрприз, когда он наконец с ней расстанется и она больше не сможет использовать его, чтобы добиться своего.
Я, блядь, не могу дождаться.
— Чего ты хочешь? — спрашиваю я.
— Я хочу знать, что ты ему наговорил.
— Кому? — Я смотрю то на нее, то на ее клонов.
— Киллиану, — практически выплевывает она.
— Киллиану?
— Не прикидывайся дурачком. — Она тычет меня в грудь, ее длинный ноготь в форме когтя впивается в меня через свитер.
— Ему не нужно притворяться дурачком, — говорит Жаклин, еще одна из клонов, хихикая. — Он всегда такой.
Остальные девушки хихикают, как будто услышали самую смешную шутку в мире.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти. Я не в настроении иметь дело с этой ерундой, и лучше уйти, пока я не потерял самообладание и не набросился на них.
— Эй. — Что-то твердое ударяет меня по затылку, достаточно сильно, чтобы наклонить мою голову вперед, но не настолько, чтобы я потерял сознание.
Чистая, неразбавленная ярость пронизывает меня, и мое зрение немного затуманивается, когда все мое тело напрягается.
— Не смей уходить от меня, — резко говорит Натали. — Кто ты, черт возьми, такой?
Медленно я поворачиваюсь к ним лицом.
— Не трогай меня.
Натали смеется и снова тычет меня в грудь.
— Или что? Что ты сделаешь?
— Продолжай испытывать меня и узнаешь, — предупреждаю я тихим голосом.
— Как будто я тебя боюсь, — презрительно говорит она.
— Отвали, черт возьми, сейчас же.
Она делает полшага ко мне.
— И что. — толчок. — Ты. — толчок. — Сделаешь. — толчок. — Что-то… Эй! — кричит она, когда я хватаю ее за запястье, чтобы остановить. — Отпусти, урод. Помогите! — визжит она. — Помогите!
Я отпускаю ее. Не потому, что она кричит как банши, а потому, что мне приходится прикладывать все силы, чтобы не вывернуть ей руку, пока не сломаю все кости, чтобы она дважды подумала, прежде чем снова поднять на меня руку.
— Ты покойник, — шипит она, прижимая запястье к груди. — Киллиан убьет тебя за то, что ты до меня дотронулся.
На этот раз я не сдерживаю смеха.
— Продолжай так думать.
— Я не знаю, кем ты себя возомнил…
— Заткнись, блядь, — перебиваю я ее. — Я знаю, ты думаешь, что ты особенная, потому что Киллиан покупает тебе всякую хрень, позволяет тебе бегать, где хочешь, и использовать его имя, чтобы добиться своего, но для него
