Мой страшный главный врач - Софья Орех
Я аккуратно обхватываю пальцами дружочка под самый корень и начинаю язычком поглаживать его по головке. Потом мои губы нежно обхватывают эту самую головку, и я начинаю её посасывать словно Чупа-чупс. Моя правая рука в это время продолжает то чуть сжимать, то чуть приотпускать ствол члена. Левая рука, пробравшись из-под бедра Глеба к его яичкам, нежно поглаживает их… Короче: и швец, и жнец, и на дуде игрец… Сам Глеб в это время лежит, постанывая, на спине, но его руки на моей голове. Они перебирают мои волосы, гладят их, делая пока слабые попытки управлять моей головой в этом процессе…
Усилия не проходят даром и прямо на моих глазах происходит чудо и маленький, слабый дружочек начинает наливаться силой и мощью, превращаясь в прекрасный, вкусный, мощный член, готовый в очередной раз исполнить то, что в народе зовётся актом любви и сладострастия…
— Да-да-да! — шепчет Глеб, мотая головой по подушке. Его сильные руки, обхватывают мою голову и нежно, но крепко помогают моему рту продолжить страстное танго с его таким крепким, как стебель тростника, членом…
Я и сама уже чувствую возбуждение и бёдра мои влажны от желания, но учитывая щекотливость произошедшей ситуации, я смиряюсь с тем, что полное удовольствие получит только Глеб.
И мой муж, словно прочитав мои мысли, неожиданно приподнимается и подхватив меня под мышки, опрокидывает меня на спину, Я с готовностью раздвигаю бёдра и с наслаждением чувствую как его крепкий, набухший член как по маслу входит в моё влагалище и тысячи нервных окончаний устраивают там такую перекличку, что я опять начинаю терять чувство реальности, продолжая извиваться всем телом под тяжестью тела моего мужа.
— А-а-а… — ликую я и только крепкий поцелуй Глеба заставляет меня замолчать, ибо нефиг такими воплями будить соседей в семь утра. Сам Глеб тоже достиг желанной цели и его тело бьётся в конвульсиях предагонального оргазма. Он, разгорячённый, падает мне на грудь и только дыхание пробежавшего стокилометровку горячит мне плечо…
— Спасибо, милая. — шепчет он и остаётся лежать на мне. И я чувствую, как ещё несколько раз во мне подаёт сигналы жизни его замечательный дружочек…
Неожиданно мы оба слышим настойчивый стук в дверь спальни.
— Егорка! — шепчу я и быстро сваливаю с себя Глеба: — Егорка, это ты?
— Да, а кто же ещё⁈ Вы что там не отвечаете? Только кричите. Дерётесь что ли там опять? — доносится из-за двери обиженный голос сын.
— Да ты что, сыночка⁈ — я набрасываю на себя халат. Щёлкаю замком и распахиваю дверь в спальню. — Когда ты видел, чтобы мы с папой дрались?
— Я стучу, стучу вам в дверь, а вы всё не открываете. Только кричите, как будто вас там режут. Я уже и бабушке позвонил, она сказала, что сейчас перезвонит вам, — с влажными от обиды и испуга глазами Егорка поочерёдно кидает взгляды то на меня, то на Глеба. Я опускаюсь перед ним на корточки и он, обхватив меня за шею, грозит маленьким указательным пальчиком Глебу: — Ты маму не обижай!
Тот, лёжа укрытый по пояс покрывалом, снисходительно смеётся в ответ: — Как ты мог такое подумать, Егорка⁈ Мы с твоей мамой очень любим друг друга, правда же, мамочка?
— Конечно, конечно, Егорка! Мы очень любим друг друга, — подтверждаю я.
— И никогда не разведёмся, правда же, мамочка? — неожиданно с каким-то нажимом произнёс мой муж.
Я повернула голову в его сторону: — Это ты сейчас о чём, Глебушка?
— Да так, к слову, пришлось, — как-то отстранённо ответил он и присел на кровати. — Мне пора на работу.
— Ой, мама, а почему твои трусики около кровати лежат? — вдруг спросил Егорка, указывая пальцем в сторону постели. — Ты ходишь без трусиков? Ты же мне сказала, что без трусиков нельзя ходить.
— Ну, всё-всё, Егорка, — подхватила я сына и потащила в его комнату. — Есть на мне трусики.
— А на папе?
— И на папе есть. Только давай быстрее одеваться и завтракать, а то папа на работу спешит и ему ещё тебя нужно завезти в детский сад. Что ты будешь на завтрак?
— А папа что будет?
Папа, как всегда, овсянку с яйцом.
— Значит и я буду овсянку с яйцом. Хочу быть как папа!
Глава 16. Скучаю по улыбке медсестры Михеевой
ЛЕВ
На выходные я уехал к своим в Малаховку. В родовое гнездо, так сказать. Старинное здание дореволюционной постройки принадлежало какому-то купцу. И после революции оно перешло в руки партийного руководителя, который оказался впоследствии моим прадедом. Последующие потомки, к счастью, ухитрились сохранить здание в первоначальном виде и теперь каждый раз, когда я подъезжаю к нашей, скажем так, даче, я с немым восторгом любуюсь красотой основного здания и вековыми соснами, растущими вокруг.
— Рома, Ромочка! — слышу я до боли родной голос мамы. — Лёвушка приехал! Скорее спускайся к нам.
Родители мои, как всегда, спешат навстречу мне радостно улыбаясь. Я их поочерёдно бережно обнимаю. Дорогие мои старики! Хотя назвать их стариками сложно: оба высокие, поджарые, в хорошей спортивной форме. Конечно, морщины старят их лица, но глаза светятся такой радостью, что я каждый раз любуюсь ими, как любуюсь этим прекрасным старым домом.
— Как ты, Лёвушка? Дорога удачная была? — начинает хлопотать вокруг меня мама.
— Раз я здесь, значит всё хорошо, — улыбаюсь я им и начинаю доставать из багажника большие бумажные пакеты с провизией.
— Ой, Лёвушка, да куда же нам столько⁈ — как всегда всплескивает руками мама. Отец довольно ухмыляется:
— Не переживая, мать, запас карман не тянет. Зря что-ли отремонтировали кладовку.
— Вот-вот, — киваю я, закрываю машину и, подхватив два коричневых кулёчка с выпечкой из кафе «Болконские», протягиваю их маме: — А эти вкусняшки для тебя.
— Ой, Лёвушка, опять балуешь меня! — как ребёнок радуется мама и бережно принимает кулёчки. — Спасибо большое!
— Как вы тут? Какие новости? — я привычно окидываю взглядом окрестности и вдыхаю полной грудью освежающий еловый аромат, витающий в воздухе.
— Да какие новости⁈ Я же тебе по телефону почти все новости сообщаю, — расставляя по столу тарелки и чашки, отвечает мама.
— А сегодняшние посетители? — кидает на неё взгляд отец, расставляя на шахматной доске фигурки. Он сидит в кресле около камина. Перед ним журнальный столик, на котором он готовится к нашему семейному шахматному турниру.
— Ах, да! Но это не новость, а просто рядовое
