Спецназ. Притворись моим - Алекс Коваль

— Папа! — возмущаюсь я. — Я вообще-то здесь! И у меня нет ветра в голове!

— Есть, Ирочка, есть, — ласково говорит мама. — Ты у нас взрывная. А Никита такой… основательный. Вы друг друга уравновешиваете! Идеальная пара!

— Просто инь и ян, — бурчу я, отворачиваясь.

Сотников хмыкает в чашку с кофе.

Я награждаю его испепеляющим взглядом.

Он изгибает бровь.

— Так что, Никита, — папа откладывает вилку, — сегодня вечером у меня юбилей. В «Империале». В семь. Будет много коллег, друзей. Так сказать, весь цвет города.

— Буду рад познакомиться, Валерий Семенович, — кивает Сотников с таким серьезным видом, будто его только что на прием к президенту пригласили, а не на день рождения отца его фиктивной невесты.

— Вот и отлично! — папа хлопает ладонью по столу. — А ты, Ирка, чтобы выглядела прилично. И жениха своего… Причеши, что ли.

— Пап!

— Что «пап»? Ответственное мероприятие. Все должны быть на высоте!

После завтрака нас с Сотниковым превращают в «мальчика и девочку на побегушках». Папино «ответственное мероприятие» подразумевает, что вся семья должна носиться по городу как стая взмыленных оленей. Забрать торт, отвезти костюм отца из химчистки, купить еще какой-то особенный коньяк для «самых важных гостей» — мы мотаемся по декабрьским пробкам, успевая только ругаться вполголоса.

Когда мы возвращаемся домой, до выхода в ресторан остается всего полтора часа.

Я достаю из сумки свое оружие. Мое любимое шелковое платье — глубокого, насыщенного синего цвета. Длинные рукава и закрытое декольте, но с провокационным вырезом на спине. Купила его на стипендию и хранила для «особого случая». Кажется, он настал…

Быстро накручиваю легкие, небрежные локоны и наношу макияж, делая акцент на глаза.

Спустя час смотрю на себя в зеркало. Вау. А я ничего. Очень даже.

Дверь в комнату за моей спиной открывается.

— Ты не видела… — голос Сотникова обрывается на полуслове.

Я медленно поворачиваюсь. Он стоит в дверях. На нем идеально сидящий костюм и белая рубашка, расстегнутая на верхнюю пуговицу. И где только успел замутить костюм? И почему он в нем так… Так хорош, что аж дыхание спирает?

Пока я разглядываю Никиту, он молча скользит взглядом по мне. От макушки по локонам, задерживается на ключицах, спускается ниже по платью, к разрезу на ноге, и медленно возвращается к моим глазам. В его взгляде нет привычной насмешки. Только удивленная растерянность.

— Ириска, — хрипло говорит он, поправляя пальцем воротник. — А ты умеешь… удивлять.

Я вскидываю бровь, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— М, ну а ты, Сотников, похоже, решил влюбить в себя всех женщин в ресторане.

Обмениваемся своеобразными «колючими» комплиментами.

Никита усмехается, делая шаг в комнату. Запах его парфюма мгновенно заполняет пространство и проникает в мои легкие, впитываясь прямо в кровь.

— А что, ревнуешь, Агапова?

— Беспокоюсь.

— Что уведут?

— Что забудешь, чей ты будущий муж, Сотников, и убежишь за чужой юбкой.

По лицу мужчины мимолетно пробегает тень. Будто мои слова его задели. Даже оскорбили. Именно эти. И никакие другие из сотен, если не тысяч, колкостей, коими мы обменялись за эти месяцы знакомства.

— Я не из таких, — звучит уже не в пример серьезно. — И нашим, и вашим — не моя история.

— Надеюсь, — фыркаю я.

Я поправляю бретельку платья, демонстративно разглядывая его.

Никита делает то же самое, только дергая полы пиджака.

— Ох, дети, какие вы у меня красивые! — влетает в комнату мама, словно ураган, всплескивая руками. Она тоже при полном параде. Темно-бордовое изящное платье и укладка. Как всегда неотразима. — Просто голливудская пара! Анджелина и Брэд обзавидовались бы!

— Они развелись, ма… Много лет назад.

— Потому что и в половину не подходили друг другу так, как вы с Никитушкой! Так, зачем я зашла? А, все, сказать, что такси ждет! Едем, едем!

Поездка в ресторан проходит под аккомпанемент маминых восторгов. Никита кивает и улыбается, а я просто смотрю в окно, чувствуя, как его колено в узком пространстве такси то и дело прижимается к моему. И вообще, как весь он, такой большой, горячий и сногсшибательно пахнущий, занимает все мое внимание. Которое не получается переключить даже на наряженные к празднику улицы города.

Такси наконец тормозит у ярко освещенного ресторана. Одно из лучших заведений города с бешеным ценником, но сервисом на уровне столицы.

Мы выгружаемся из машины. Сотников выходит первый и подает мне руку. Я смиряю его ладонь подозрительным взглядом, но все-таки помощь принимаю. Ибо длинный подол, что постоянно путается в ногах, и высокие каблуки не способствуют твердому сцеплению ног с обледенелым асфальтом.

Заходим в «Империал». Раздеваемся в гардеробной. Гости начинают потихоньку подтягиваться. Папа, сияя, как начищенный самовар, принимает поздравления. Мама тут же порхает рядом, как светская львица.

Никита кладет руку мне на талию, притягивая ближе. Крепко. Его ладонь обжигает, касаясь голой кожи спины.

— Расслабься, — бормочет он мне на ухо, когда мы проходим в зал. — Ты выглядишь так, будто сейчас не гостей встречаешь, а выйти на эшафот готовишься.

— Не могу, — шиплю в ответ, натягивая дежурную улыбку для какой-то маминой подруги. — И не лапай меня так! — дергаюсь.

— Я исполняю роль жениха. Потерпишь, — его пальцы прижимаются чуть сильнее.

Папа тут же начинает представлять нас своим коллегам — каким-то важным полковникам в отставке и их женам. Сотников мгновенно очаровывает их. Он жмет руки, улыбается своей самой «правильной» улыбкой, говорит комплименты дамам. Мой спутник полностью перетягивает все внимание на себя. И за это я ему безумно благодарна.

Все идет прекрасно!

Пока в зал не входит новая гостья.

Я обращаю на нее внимание сразу, просто потому что не узнаю. Всех гостей отца я нет-нет, да видела за свою жизнь хотя бы раз или два. Но не ее. Это элегантная женщина в строгом, но красивом платье винного цвета. Ее уложенные в прическу с модной «сединой» волосы обрамляют утонченные черты лица и живой взгляд карих глаз. Она приветливо улыбается кому-то у входа и идет вглубь зала, сканируя толпу.

Незнакомая женщина замечает нас с Сотниковым. Я уже натягиваю улыбку, приготовившись поприветствовать гостью, как чувствую, что Никита рядом со мной замирает.

Что это с ним?

Мужская рука на моей талии, до этого расслабленная, вдруг напрягается и сжимается так, что я едва не пищу. Сотников переглядывается с женщиной. Улыбка медленно сползает с ее лица, а глаза расширяются от шока. Она останавливается в паре метров от нас.

— Никита? — произносит она растерянно.

Теперь впадаю в ступор и я.

Мама и папа оборачиваются на нас, пока их не отвлекают вновь прибывшие гости.

— Сынок? — повторяет