Леди 2XL. Худеть не буду! - Елена Рай
— Вы же шутите?! — взвизгивает, когда Николяша его удерживает на месте.
— Оголяйте попку, — облизываю губы кончиком языка, провоцируя его на тихий ужас, что застыл в его взгляде. — Больно не будет.
Бить его не входило в мои планы. Напугать до чёртиков. Доказать свою невиновность.
— Вам бы к доктору! А-а-а! — зажмуривается, когда я замахиваюсь.
Кончиком ремня рассекаю воздух совсем рядом – для него достаточно.
— Я буду вас наказывать, потом допрашивать, потом снова наказывать и так по кругу… Пока не получу от вас чистосердечное признание.
Рассекаю воздух с другой стороны от него.
Выглядит «вау-вау-вау»!
В воздухе звенит моей агонией, страхом и тестостероном.
— Умоляю! Остановитесь! Я всё расскажу!
— Дожмите его, мальчики, — эффектно роняю ремень на пол, и походкой от бедра как в голливудских фильмах покидаю кабинет под восхищенные мужские взгляды.
Глава 15
Глава 15
Не было ни криков, ни глухих ударов.
Ни-че-го, что подкидывало моё воображение, когда обезвреженный от кусачек шпион насильно попал в логово озлобленного своим нечестным поведением конкурента.
Прислонив ухо к двери, превращаюсь вся вслух.
Михаил Михайлович что-то спокойным тоном вещает этому Сытникову, а тот то ли мычит, то ли соглашается, придавленным огромным телом Николяши.
Ладно, я могу ошибаться.
Но, почему?..
— А-а-ай! — отпрыгиваю назад на хорошие полметра от возможного удара.
— Серафима Ильинична?.. — Потапов растягивает губы в коварной улыбке. Знает же, что подловил меня на самом горяченьком. Должно быть «горяченьким», а на деле вышло холоднее моей любимой газировки без сахара из холодильника.
— Михаил Михайлович, — не ведусь на его провокацию. — Ваш гость вышел через окно? Что-то у вас там тихо.
Стараюсь заглянуть, что происходит за его спиной.
Да, куда там!
Вымахал под два метра!
Я хоть барышня сама не маленькая… А если подпрыгнуть?!
— Наш… — оглядывается через плечо он. — … Гость здоров и в сознании. Сейчас с ним побеседует Николай, и мы его отпустим на все четыре стороны.
— Но? — мои брови вопросительно взлетают вверх, и я уже готова подпрыгнуть, чтобы немедленно узнать, что там происходит без моего участия.
Интересно же!
— Мужчина подпишет обязывающий документ о неразглашении информации, полученной на моём заводе. В случае утечки информации к конкурентам – он заплатит мне неустойку.
— А-а-а?
— Я вам сказал всё и даже больше, потому что вам доверяю, — делает акцент на последнем слове.
— Мне по душе «действия», Михаил Михайлович. Буду ждать ваших извинений во-о-он там, — пальчиком указываю на своё кресло.
Чтобы не видеть вопросительно вытянувшееся лицо своего босса, сбегаю от его на кухню. Единственный закуток не подвластный его величественному взору с этого ракурса.
Как же с него стребовать искренние извинения? Стоя или на коленях? С повязкой на глазах или пусть смотрит и одновременно плачет от того, что не поверил мне на слово? Столько вариантов, что мысли разбегаются как испуганные зайцы. Одно другого краше!
Через пять минут выходит Сытников. На меня он не смотрит. За ним гордо расправив плечи выходит Николяша. Потом… Он.
— Я готова! — громогласно заявляю ему в лицо. — А вы готовы?!.
— Извините меня, Серафима Ильинична. Бухгалтерия вам начислит вполне внушительную компенсацию в виде моральной компенсации. Вы же так хотели премию, — награждает меня соблазнительной улыбкой голодного кота перед нападением на глупую мышку. Вот только он не учёл, что мышей у нас не водится!
— Увы, извинить вас в полной мере не смогу без физического удовлетворения, — держу маску невозмутимости до последнего, то есть пока не дойду до своего кресла. Грациозно садимся. Ножку на ножку. Выставляем ручку вперёд, ожидания преклонения перед собой. — Налетайте! То есть, приносите свои извинения, — вытягиваю губы уточкой, наглядно демонстрируя, что именно от него требуется.
От компенсации я не откажусь. Я не наивная дура – впереди распродажи.
Вот это я удачно устроилась на работу!
— Серафима… Ильинична, — меняется он на глазах до неузнаваемости. Женских рук не целовал? Или он «чистюля»?
Так, я не гордая – могу ручку протереть влажной салфеткой.
— На колени, — взглядом указываю на пол. — Вы же читали мою объяснительную и собственноручно поставили подпись, соглашаясь на всё, что я там накалякала. В отделе кадров прикрепят к моему делу. Не стесняйтесь, Михаил Михайлович. Я создала все условия. Целуйте мою ручку и смотрите так, будто влюблены в меня, — божечки кошечки, знали бы вы, чего мне стоит не заржать как кобыла.
Каюсь.
С последним я перегнула. Он меня возненавидит и создаст все условия трудового процесса, чтобы я умоляла его уволить себя любимую без выходного пособия.
— У вас есть массивный перстень? — смотрю на его пальцы.
— Нет, — мотнув головой, приседает на одно колено.
— Жаль, — шумно выдыхаю. — Где-то видела, что можно поцеловать перстень и тогда получить прощение.
— Серафима… — рычит мой босс, явно примеряясь к моей шее.
— Ладно, можно без него.
Потапов тянется губами к моей руке… СТОП!
— Ой, вспомнила: «Вся сyть женщин: — Ты хоть бы извинился. — Ну, извини! — Да пошел ты со свoими извинениями!», — мило хихикаю, прикрывая губы другой ладошкой. — Не отвлекайтесь. Целуйте!
Его губы такие горячие, что я неосознанно прикрываю глаза и улетаю в другое измерение.
Шикарный самец в дорогом костюме целует ручку своей секретарше, стоя на коленях.
Где вы такое увидите среди белого дня?
Уже не только в любовных романах.
— ДОЧА, ты почему не отвечаешь на звонки?! Охраной обзавелась, королевишна моя! А кто это у тебя в ногах?..
Распахнув глаза, резко вскидываю ногу и ударяю ею Потапова по подбородку. Он заваливается на бок. Что-то рычит нецензурное. А моя мама помогает ему подняться. Хлопает его по плечам. Рассматривает со всех сторон.
— А ничО такой, — облизывает его влажным взглядом. — Умница, девочка моя. Всё самое ценное с молоком матери всосала до последней капельки. От сиськи бывало не оторвёшь. Что-то про «сосательный рефлекс» говорили педиатры. Уже не вспомню дословно.
— МАМА!
— Я тебе по заднице всыплю! — переключается на меня. — У Лёльки стребовала адрес твоей новой работы. Пришлось бока намять вашему охраннику.
