Искушая судьбу - Сара Адам
Заебись.
Ближе к ночи, войдя в гостиную, слышу горький всхлип. Лежащая птичка уже не шевелится. Делла сидит рядом на полу, пряча лицо на прижатых к груди коленках. Хрупкие плечи ходят ходуном, а моё зачерствевшее сердце болезненно отдаёт в груди.
Подойдя, молча опускаюсь рядом. Ада вздрагивает, поднимая зарёванное лицо.
– Это я виновата…
– Ты сделала всё, что могла, – тяну девчонку к себе, обнимая за плечи. – Просто жизнь – штука дерьмовая.
– Я… я… нужно было… – всхлипывает, обвиняя себя.
– Не могу я смотреть, как ты плачешь, – стираю слезинки с горящих щёчек. А затем неожиданно даже для самого себя наклоняюсь и мягко целую в лоб.
Адалин умолкает. Не отстраняется и не пытается сбежать. Наоборот. Прижимается ещё сильнее – в поисках защиты и, походу, успокоения.
– Если б я мог забрать твою боль себе, Красивая.
Глава 17
Адалин
Мы целовались…
Мы, чёрт подери, целовались!
И я совру, сказав, что это было неприятно. Приятно. Очень…
Пожалуй, в мире не найдётся столько слов, чтобы описать весь спектр пережитых мною эмоций.
Никогда в жизни я не испытывала ничего отдалённо похожего. За каких-то пару минут Адалин Суарес то пылала от огня, вспыхнувшего в груди, то сгорала от стыда за измену Алексу.
Поцелуй считается изменой?
А если он сопровождается не только телесным наслаждением, но и эмоциональным? Помимо прочего, я предала Алекса ещё и мысленно. Впустила в свой разум другого мужчину.
С Алексом я не ощущала таких ярких эмоций. Не задыхалась и не желала большего.
А вот с Греем… Мне не хотелось оттолкнуть его, попросить прекратить и потребовать не прикасаться. Я не тряслась, не закрывалась невидимой ширмой и не отгораживалась. Он не принуждал меня. Не давил. Не настаивал на чём-то ином.
Здесь и сейчас.
В моменте…
Джон касался моих губ жадно, будто боялся отпустить, а по телу разливалась горячая лава. Она текла по венам, заполняла меня до краёв и заставляла плавиться изнутри.
А вчерашняя поездка в лес?
Признаю честно: поначалу я была ужасно напряжена, хоть и старалась тщательно скрыть это под маской безразличия. Каждая клеточка сжималась от стеснения и неловкости после произошедшего.
Я не знала, как себя вести. Как вообще смотреть в глаза мафиози, прекрасно помня, как он умеет целовать?
И самое главное – как не выдать себя? Как не спалиться, если я ночь напролёт в деталях прокручивала ту сцену у себя в голове? Я буквально сходила с ума от оставшегося на моей коже запаха.
Его запаха…
Игнорируя звонки и сообщения Алекса, я хотела рвать на себе волосы за вину и отсутствие желания разговаривать с ним.
Наивно убеждала себя, что это из-за стыда, хотя в глубине души знала истинную причину. Всё просто: в тот миг мои мысли были заняты совсем другим человеком, и Алексу в них не нашлось места.
А наутро, когда пришёл Джон, к своему стыду, я была не в силах отказать ему.
В дальнейшем о решении прогуляться, а впоследствии выехать в лес, я не пожалела. Наоборот, в процессе заметно расслабилась и успокоилась. Свежий воздух пошёл на пользу.
Между нами с Греем не было заметного напряжения и странного поведения. Напротив, он вёл себя естественно и никак не показывал эмоций после случившегося.
Думаю, этот злосчастный поцелуй для него нифига не значил. Так, всего лишь порыв, которому мы поддались. С одной стороны – это расслабляло, с другой – почему-то неприятно кололо в сердце.
Я ведь понимала и понимаю, что в прошлой жизни у Джона было много женщин, но ни одной из них он не принадлежал.
Кроме Эмили.
Её имя до сих пор не даёт мне покоя, без конца всплывая в голове. То, как Джон звал её во сне, призывал к себе…
Кто эта девушка на самом деле? Где она сейчас? Возможно, осталась в Чикаго? Горюет, думая, что Джон погиб?
Он вернётся к ней?
Ну конечно…
Нервно передёрнув плечами, переворачиваю страницу первой попавшейся под руку книги, хотя понятия не имею, что там написано. Мысли без конца скачут.
Шаги по дому подсказывают, что Джон чем-то занят, но я, затаившись в гостиной, делаю вид, что увлечена чтением и вовсе не замечаю его персону.
Я стараюсь не думать о том, как не смогла спасти жизнь пташке, оказавшись никчёмной даже в этом. И не думать о том, как крепко, но в то же время нежно Джон успокаивал меня вечером. Гладил, обнимал и шептал милые вещи.
Порой не укладывается в голове, как в нём сочетаются добрый, весёлый мужчина и беспощадный убийца из Чикаго.
«Если б я мог забрать твою боль себе, Красивая».
Дьявол.
В голове, словно по заказу, всплывает, как Джон профессионально учил стрелять. Он прикасался ко мне практически везде: трогал ноги, руки, поправляя хват, прижимался со спины. Горячее дыхание обдавало щёки, заставляя краснеть.
Я не хотела, чтобы это заканчивалось. Ни ощущение безопасности рядом с ним, ни бешеный адреналин, бурлящий в крови от осознания, что отныне я не беззащитная лань.
Отец совершил ошибку, держа меня вдали от своего мира. Он хотел обезопасить дочь, но сделал из неё идеальную грушу для битья – не умеющую защититься слабачку.
Вздохнув, всё чаще ловлю себя на том, что прислушиваюсь – не к тому, что мафиози там делает, а как я реагирую на его присутствие.
Меня до ужаса пугает волнительное биение сердца в присутствии Джона. Не нравится, что я контролирую себя, подавляя интерес. Его вообще не должно быть!
У меня есть Алекс, и уже совсем скоро я вернусь домой. Грею не место в моём мире. А мне – не место в его. Неужели так сложно понять простую истину?
Не догоняю, в какой момент всё изменилось. Почему ненависть и раздражение к Джону переросли в странное поведение, которому сама не могу найти объяснение?
Какого лешего один поцелуй перевернул всё с ног на голову?
Так. Стоп.
У меня нет к нему чувств. Не было. И не будет. На этом – точка!
– Почему не говорила, что каталась? – неожиданно прозвучавший над головой голос вынуждает вздрогнуть, едва ли не взвизгнув.
– Ты меня напугал! – недовольно бурчу, поднимая взгляд.
Заметив моё лёгкое замешательство, Джон еле заметно ухмыляется одним уголком губ и садится на противоположную сторону дивана.
– Летаешь в своих мыслях,
