Шрам - Эмили Макинтайр

– Саймон, твоя мать отлупит тебя до полусмерти. Ты ведь знаешь, что тебе запрещено ходить в город.

Его лицо становится грустным:

– Мне никогда и никуда нельзя.

– Никогда? – Сара закрывает рот руками и громко шепчет: – Однажды я возьму тебя с собой.

Мы с Полом переглядываемся, но ничего не говорим.

Королевский бастард Глории Терры – самый сокровенный секрет замка.

Я не рассказываю ей о причине, по которой он никуда не выходит. О том, что никто не должен знать о его существовании. Хотим мы того или нет, но, если станет известно о смуглом мальчике с такими же поразительными глазами, как у короля, наступит хаос.

И если мой брат признает его, то Саймон станет законным наследником трона.

Глава 37

САРА

Это мое первое официальное мероприятие – помимо бала – в статусе невесты короля, и мне объяснили, что я должна соблюдать определенные правила приличия.

Не останавливаться и не разговаривать с людьми.

Не отходить от стражников.

Все, что мне дозволено, – это улыбаться, приветственно махать рукой, разрезать ленточку на торжественном открытии нового медицинского центра, позволить сделать фотографии, а затем сразу же вернуться в замок.

Я это выполняю. Я безукоризненно следую правилам.

И только потом, когда Тимоти и все три мои фрейлины оказываются рядом, мои благие намерения превращаются в пыль. Потому что на обочине улицы стоит мальчик в рваной и грязной одежде, его волосы зачесаны на затылок, и он смотрит прямо на меня.

Есть что-то необычное в его лице, хотя с такого расстояния это трудно разглядеть. Но так или иначе, его взгляд вонзается в центр моего нутра, и я поворачиваюсь, не успев даже опомниться.

– Тимоти, – говорю я, не сводя глаз с ребенка. – Ты видишь этого мальчика?

Он встает рядом, смотрит туда, куда я указываю, и кивает.

– Приведи его сюда.

– Нет, – вклинивается Марисоль. – Приехали и уехали, миледи.

Внутри меня все пылает, как у дракона. Я отвожу плечи назад и подхожу к ней, пока мы не оказываемся нос к носу.

– Ты мне не хозяйка. И ты не имеешь права указывать мне, что я могу или не могу делать. До сих пор я была очень добра к тебе, Марисоль. Не заставляй меня показывать свои коготки.

– Миледи, – к нам подходит Офелия. – Марисоль хочет сказать, что нужно действовать осторожно. Этот мальчик… он… ну, он не похож на одного из нас.

Мы с Шейной одновременно поворачиваемся к Офелии.

– И на кого же он похож? – шиплю я.

Ее щеки краснеют, она опускает голову, пока ободок шляпы не скрывает ее глаза.

– Он урод, – выплевывает один из стражников. – Это даже отсюда видно. Большинство из них такие – если не физически, то психически.

Я закрываю глаза, чтобы успокоить бушующий шторм, зарождающийся в моем сердце.

– Большинство из них? Они – это кто?

Он взмахивает рукой в сторону ребенка:

– Гиены, конечно. Мятежники. Как хотите, так и называйте.

– Скорее всего, это ловушка, миледи, – добавляет Марисоль, щуря глаза на мальчика.

– Я бы хотела поговорить с ним.

Никто не двигается, и чем дольше они стоят, тем тяжелее становится разочарование. Оно опускается мне на грудь, точно груда кирпичей.

Как они могут быть такими черствыми?

– Ладно. – Натужно улыбаясь, я смотрю на Шейну.

На ее губах появляется улыбка, взгляд искрится озорством. Я вспоминаю, как мы были девчонками и всеми силами старались нарушить правила; как убегали из дома после отхода ко сну.

Шейна подходит и встает между мной и Тимоти, дав мне возможность убежать по дороге.

Я разворачиваюсь и мчусь по улице, натирая ноги туфлями.

– Миледи!

– Сара!

Оглядываясь, я смеюсь над тем, как Шейна пытается преградить им путь. Правда, ей это удается ненадолго, максимум на несколько секунд, но меня это только подстегивает. Не обращая внимания на жжение в ногах и боль в легких, я продолжаю бежать.

И наконец подбегаю к нему. Все это время он не двигался с места.

Опустившись на колени на грязную дорогу, я признаюсь себе, что, возможно, это был не самый разумный поступок. Похоже, ему что-то нужно, но он просто стоит и смотрит на меня, как будто ничего особенного не произошло.

– Привет, – здороваюсь я, глядя на мальчика.

Теперь я понимаю, что стражник не ошибался. У него заячья губа. Он очень худой, а глаза темные, большие и круглые.

От несправедливости мне хочется кричать. Как грустно, что он стоит здесь, на дороге, вдоль которой расположены процветающие предприятия и используются передовые технологии. И все его игнорируют или отворачиваются, полагая, что раз он не такой, как все, то чем-то хуже.

Гнев бурлит в груди, как в котле, возрождая огонь, который полыхал еще в Сильве, когда мы с отцом тайком раздавали людям пайки и любые деньги, которые могли найти. Я и после его смерти крала деньги из сейфа дяди и передавала их в руки Дарии.

– Как тебя зовут? – пытаюсь выяснить я.

Наконец, взгляд мальчика переходит за меня.

– Королевский стражник, – шепчет он.

Улыбка на его лице растягивается от уха до уха, волосы на голове поднимаются дыбом. От этого зрелища меня пробирает дрожь.

А потом он убегает.

– Подожди! – кричу я, поднявшись на ноги.

– Сара!

Голос Тимоти громкий, и его звучание настолько отличается от привычного, что я замираю на месте, прижимая ладонь к груди, и поворачиваюсь, встречаясь с ним взглядом:

– Я в порядке, Тимоти. Все…

Внезапно раздается взрыв, от которого в ушах начинает звенеть, заглушая все звуки улицы. Я сгибаюсь, прикрывая уши руками.

А когда поднимаю голову, то вижу, что глаза Тимоти широко распахнуты, рот приоткрыт, и он смотрит на меня, прижимая руку к груди.

Все три мои фрейлины стоят за его спиной как завороженные, а жители выбегают на улицу.

И тогда Тимоти падает на колени.

– Нет! – кричу я, бросаясь к нему.

Моя грудь судорожно вздымается, ноги подкашиваются, слезы вырываются из глаз и текут по лицу.

– Нет, – умоляю я, падая перед ним на землю.

Его глаза смотрят на меня с отчаянием, наблюдают, как мое сердце разрывается на части, как его осколки пронзают грудь и высыпаются на землю.

Я бросаюсь к его груди, прижимаюсь всем телом, оказывая максимальное давление и впиваясь кончиками пальцев в рану.

Но кровопотеря слишком велика.

И слишком стремительна.

Его ладонь обхватывает мое запястье – и этого достаточно, чтобы подарить мне надежду. Случайные локоны выпадают из моей прически, прилипая к мокрой дорожке слез. Я мотаю головой, глядя на десятки людей, которые стоят рядом, прикрывая рты руками от ужаса, и ничего не делают.

Десятки.

– Сделайте что-нибудь! – кричу я. Но все они таращатся, как будто у них нет ног и рук, чтобы помочь. – Не стойте там!

Голос срывается, дыхание сбивается, и мне кажется, что я вот-вот задохнусь.

– Держись, Тимоти, – я смотрю на него, но его взгляд становится туманным, и я чувствую, как его жизнь ускользает. – Тебе нельзя умирать, – продолжаю я, стиснув зубы. – Ты слышишь меня? Мы должны стать лучшими друзьями.

Уголок его рта подергивается, моргания становятся все более отрывистыми.

– Долгие разговоры у костра, понимаешь? – задыхаюсь я, стараясь не обращать внимания на мокрые от крови пальцы. – Ты же так это любишь.

Его пальцы разжимаются, и рука падает с моего запястья, разбрызгивая кровь из скопившейся лужи.

– Пожалуйста, – бормочу я. Сердце в груди разрывается на куски. – Мне жаль. Мне так жаль.

Но уже слишком поздно, и никто не слышит моей мольбы.

Я чувствую момент, когда его душа покидает тело. Огромный выдох, а потом его просто нет.

Горько рыдая, я падаю на него. Руки окрашиваются в красный цвет, по пальцам стекает кровь, но я все равно кладу голову на его ладони.

– Я пыталась сказать, – шепчет Марисоль, вытирая слезы со щеки. – Они охотились за вами.

У меня сводит живот, ледяной холод пробегает по телу до онемения кожи. Я поднимаю голову и встречаю ее взгляд.

– Тогда я позабочусь о том, чтобы они заплатили за это.

Глава 38

САРА

Шелковые простыни нежно прижимаются к коже, тяжелое одеяло согревает тело. Но я совсем не чувствую комфорта.

Мне плохо.

Кровь Тимоти давно смыта, но почему-то мне кажется, что я больше никогда не стану чиста. Грехи принятых мною решений всегда были тяжелы, но сегодня они раздавливают меня своей массой.

Если бы только я послушалась.

Если бы не была так зациклена на собственных принципах. Тогда, возможно, Тимоти