По ту сторону свободы - Анна Александровна Бойцан

— Я ведь мог бы, — прошептал он, обжигая её дыханием. — Одно движение. Всего одно... Это то, чего ты хочешь? Это цель твоей проверки? Сейчас ты узнаешь, какова её цена.

Лив замерла. Всё тело было натянуто, как струна. Страх, почти первобытный, парализовал. Но что-то внутри — не дало ей отпрянуть.

И тут он резко... расслабился.

Он выпустил её, откинулся назад, провёл рукой по губам. И в следующую секунду сплюнул кровь в песок.

— Лив, — сказал он, показательно закатив глаза, — Я контролирую себя лучше, чем тебе кажется.

И он рассмеялся — тихо, свободно, и этот смех прорезал её напряжение, как лезвие.

— Я пугаю тебя? Да. Я могу. Но это не значит, что я причиню вред. Страх — не доказательство угрозы.

Лив с трудом сглотнула. Щёки горели. Но она уже не дрожала — не так, как раньше.

— Ты невыносим. — смех прорвался через стену обиды и Лив зашлась в истеричном хохоте. — Нет, это чистая правда, не устану это повторять.

— Давай так, Лив. — Дориан сменил тон на серьёзный, но его голос был мягким. — Если мы опять дойдём до этой черты — ты будешь говорить. Стоп — и я останавливаюсь. Без вопросов. Ты видела это только что — я это могу.

Она взглянула на него, и в этом взгляде было что-то новое. Не доверие, пока ещё нет. Но желание поверить.

— Договорились, — прошептала она.

Он усмехнулся, склоняя голову чуть ближе.

— А теперь, можно я всё-таки украду у тебя поцелуй?

Лив улыбнулась — впервые по-настоящему за весь вечер.

— Я думаю, что да. — почти шёпотом ответила она.

И он поцеловал её — не властно, не требовательно. А так, как будто просил прощения каждым прикосновением.

Глава 19

В особняке Дориана всё изменилось. Прежде здесь царствовала тишина, нарушаемая разве что шелестом штор или ленивым звоном бокалов по вечерам. Теперь же хаос правил балом. Гости появлялись почти ежедневно — чаще всего после заката, но Лив знала: никто из них не приходил без разрешения.

Дни становились длиннее, ночи — гуще, пропитанные чем-то более плотным, чем просто тайна. Стены особняка, некогда казавшиеся Лив убежищем, теперь дышали тревогой. Вампиры, его «пешки», сновали по коридорам, как тени, их шаги заглушались коврами, но их присутствие ощущалось повсюду.

Сперва она силилась запомнить всех. Потом — хотя бы нескольких. В итоге безошибочно узнавала лишь Дерека — сухощавого, со впалыми щеками и выбритым затылком, — который почти не говорил, но всегда маячил рядом, когда Дориан бросал приказы. И Сиенну, так же молчаливую, но надменную, с безупречно прямыми волосами цвета платины, чьё равнодушие, казалось, било по нервам сильнее любых слов. Они появлялись чаще других. Словно принадлежали к внутреннему, особому кругу.

Со временем Лив научилась жить в этом странном мире, где бархатная тишина скрывала крики, а тепло объятий Дориана — его тьму. Хруст костей, хрипы, тишина — всё это вплелось в её повседневность.

Дориан оставался собой. Сдержанный, до дрожи самоуверенный, он словно сгущал воздух вокруг себя одним появлением. Но в этом калейдоскопе ночных визитов, коротких приказов, чужих стонов, доносящихся из подвала, и нескончаемых переговоров — он всегда находил время для неё.

Иногда она сидела на подоконнике в его кабинете, просматривая какие-то свои бумаги, и наблюдала, как он, не поднимая взгляда от карт с изображениями районов города, ронял:

— Я знаю, малышка, в последнее время я стал редким видом в твоей экосистеме, — в уголках губ мелькнула насмешливая искра. — Но обещаю, один вечер ты всё-таки сможешь провести в компании своего вампира. Без свиты, без протокола и, вероятно, без одежды.

Лив хмыкала, бросая на него нарочито недоверчивый взгляд и швыряя скомканную бумажку. Он ловил её, не глядя. Словно заранее знал, что она это сделает.

— О, так ты ещё и агрессивная. Кажется, у нас будет очень интересный вечер.

Но всё это — его мягкая дерзость, тонкие поддразнивания, лёгкие прикосновения пальцев к её щеке — существовало только здесь, в этих комнатах, где пахло старыми книгами и дорогим вином.

За пределами этого мира Дориан был другим.

Когда очередного пленника волокли в подвал, Лив мельком замечала, как он неспешно прохаживался мимо, небрежно вытирая руки о белую ткань. Лицо было бесстрастно. Ни капли гнева. Ни тени злости.

Только ледяная пустота. Пустота человека, для которого пытка — не страсть, не жестокость. Просто неизбежная рутина. Как почистить оружие после охоты.

* * *

Лив сидела за длинным деревянным столом, в плену утренней дрёмы. Сквозь тонкие шторы пробивался мягкий свет, едва скользя по полированной поверхности стола.

На блюде перед ней — нарезанные сочные фрукты, свежие ягоды и йогурт. Она знала: это оставил для неё Дориан. Еда для неё появлялась всегда — даже когда он сам был где-то глубоко в своих делах, поглощённый тем, о чём она предпочитала не знать.

С ложкой в руке она невольно прислушалась.

За приоткрытыми дверьми доносился голос Дориана, он звучал ровно и бесстрастно.

— Ты осмелился прийти ко мне с этим? — его тон был лениво-ядовитым. — Напомни, с каких пор страх перестал быть моим самым убедительным аргументом?

Пауза.

— Хочешь уйти живым — оставь свою никчёмную гордость у порога. Я её не коллекционирую. Мне интересны только головы, и если ты не хочешь стать одним из экспонатов — рекомендую начать думать головой.

Лив машинально провела пальцем по краю стакана. В животе свернулся клубок холода. И вдруг — звенящая тишина. Несколько шагов. Тени за дверью.

Он вошёл в столовую, словно тот ледяной голос мгновением ранее не принадлежал ему. Он подошёл молча, провёл рукой по её волосам и мягко поцеловал в лоб, задержавшись на секунду дольше обычного.

— Ты мало ешь, — протянул он, осмотрев блюдо. — Фрукты обидятся.

— Я пытаюсь не закидывать стресс сахаром, — слабо улыбнулась она. — Хотя малина была очень вкусной, спасибо.

Он не ответил, просто сел рядом, развернувшись к ней всем телом, выжидающий, спокойный.

— Мне сегодня звонили из галереи, — осторожно начала Лив, — картина прибыла. Та, реставрацией которой я должна была заняться. Им очень нужно, чтобы я вернулась. Я обещала...

В его взгляде мелькнуло что-то еле уловимое — то ли раздражение, то ли разочарование.

— Ты правда хочешь вернуться к работе? — спросил он почти мягко. Но не до конца. Там под поверхностью что-то ворочалось — нехотя, но ощутимо.

— Дориан, ты же знаешь... Это ведь не просто работа. Это моя жизнь. То, от чего я не могу отказаться. Это...