По ту сторону свободы - Анна Александровна Бойцан

Но её глаза кричали другое. Да, её кости были целы. Но внутри... его слова жгли. Он был прав, но почему она чувствовала себя разбитой? Почему ей казалось, что он лукавит? Правда ли то, что он бы её услышал?

Дориан смотрел на неё, и в его взгляде мелькнула тень — не ярости, а чего-то, что он не хотел видеть. Он протянул руку, помог ей встать, но не притянул к себе. Только сказал:

— Пойдём. Тебе нужно отдохнуть. Не могу видеть тебя такой.

Лив кивнула, но остановилась.

— Дориан, можно я сегодня останусь в своей комнате? — Голос был тихим, почти умоляющим.

— Нет, — отрезал он резко, и она вздрогнула. Но тут же его тон смягчился. — Лив, ты действительно хочешь этого? Тебе нужна дистанция?

— Я... не знаю, — выдохнула она, опуская глаза.

Он шагнул ближе, взял её лицо в ладони, заставляя посмотреть на него.

— Я знаю. Ты хочешь отдалиться, потому что чувствуешь себя... — он запнулся на секунду, опустил взгляд вниз, но быстро вернул его обратно. — Как ты себя чувствуешь, Лив? Может, пора начать говорить мне правду?

Она сглотнула, её голос был едва слышен.

— Чувствую себя... сломанной.

Дориан замер, его взгляд потемнел.

— Я этого не хотел. Знаешь, чего я хотел? Чтобы на вопрос «нравится ли тебе» ты ответила правду. Но сейчас это уже не важно. Просто запомни на будущее. Хорошо? — Его голос был мягким, но с твёрдым краем. — Сейчас мы идём спать. Вместе. И ты позволишь мне это исправить, вместо того чтобы отстраняться.

Лив посмотрела на него, неуверенно.

— Как ты собираешься это сделать?

Он чуть улыбнулся, но в его глазах была тень.

— А это уже ты скажешь мне.

— Тогда просто обними меня, — прошептала она, и её голос дрогнул.

Дориан улыбнулся шире, тепло, но с его неизменной властью.

— Это запросто. Пойдём, тебе нужно прилечь. Но мы ещё вернёмся к этому разговору.

Глава 18

Лив медленно открыла глаза, ощущая, как тяжесть в голове давит, будто кто-то вывернул её наизнанку. Свет вечернего сумрака едва проникал сквозь занавески. Её тело было болезненно глухим, а внутри — словно пустота, заполненная обрывками воспоминаний.

Где-то рядом прозвучал его голос — низкий, насмешливый, как будто вчерашняя ночь была обычным эпизодом.

— Соня, просыпайся. Уже почти вечер.

Она не ответила, не сразу решаясь повернуться к нему. Его рука коснулась её плеча — нежно, но это прикосновение напомнило о той силе, что вчера разломала всё внутри неё.

Лив провела пальцами по шее, наткнувшись на царапины, потом опустила взгляд на руки — под рукавами проступали тёмные пятна синяков. Каждый из них — как отпечаток вчерашнего ужаса. Её дыхание сбивалось, а внутри гремел бой. Она хотела закричать, но знала: всё уже случилось. И кричать — поздно.

— Ты опять закрываешься, — печально усмехнулся Дориан, но его голос был легким, почти насмешливым, словно он пытался разрядить атмосферу. — Ну, теперь ты точно попытаешься сбежать? Я даже дам тебе фору, секунд тридцать, но не больше.

Лив отвернулась, закусив губу так сильно, что почувствовала вкус крови. Раньше его шутки могли растопить лёд в её душе, теперь же все они были мимо.

— Ты правда думаешь, что я хочу играть? — наконец выдохнула она, голос прорывался сквозь сдавленную грудь.

Он перестал улыбаться. Взгляд его остекленел, и в этом взгляде пряталась усталость и что-то тёмное — смесь злости и боли.

— Лив, — начал он тихо, но каждое слово било в неё, словно удар, — ты боишься меня. Ты боишься сказать «нет». И вот это — результат.

Она вздрогнула, внутренне протестуя, но голос предательски молчал.

— И да, эта ночь... — начал он, подбирая слова. — Я вёл себя не по-джентльменски. Если ты чувствовала страх, в этом была и моя вина. Я не снимаю с себя ответственность. Я сделал больно и этого не должно повторится.

Её глаза наполнились слезами, и голос едва слышно прорвался изнутри:

— Я не могла сказать «нет», потому что боялась, что будет только хуже. Ты сказал... Просил доказать... Что я могла после этого?

Он тяжело вздохнул, отступая на шаг, словно боялся повредить её ещё больше.

— А мы точно были в одной комнате? — сказал он с резкой, едкой усмешкой. — Потому что я слышал совсем другую историю. Ты говорила «да», Лив, и я слышал это как «да». А потом, оказывается, всё было иначе.

Лив хотела ответить, но вместо слов вышел лишь горький вздох.

— Хорошо, допустим, — продолжил он, поднимая руку к её щеке, — что я чудовище, которое бы переступило через твоё «нет», то скажи, почему ты всё ещё со мной? Почему живёшь под одной крышей с тем, кому, по твоему мнению, настолько плевать на тебя, Лив?

Её взгляд дрогнул. Она не знала ответа. Или знала — но не хотела произносить его вслух.

— Дверь всегда открыта. Ты свободна уйти. И я не буду тебя удерживать, хоть и очень хочу, чтобы ты осталась, — прошептал он.

В комнате повисла тишина. Лив почувствовала, как дрожь пробежала по телу, словно вокруг стало очень холодно.

— Что нам теперь делать? — спросила она еле слышно.

— Или мы продолжаем играть в «монстра и жертву», — сказал он, и уголки губ дёрнулись, — или признаем: мы оба попали в ситуацию, где никто из нас не знает, как быть. И решаем это. Вместе.

Он на секунду замолчал, потом взгляд его упал на её запястья.

— Я не знаю, как теперь к тебе прикасаться, — признался он.

Лив подняла на него глаза. В нём было и раскаяние, и гнев, и всё то, чего она боялась и к чему одновременно тянулась.

Она закрыла глаза, вдыхая его запах, и пыталась понять, есть ли в ней силы, чтобы что-то решать. Желание было. А хватит ли воли — она ещё не знала.

Между ними повисла пауза, казалось, в этой тишине можно было услышать движение воздуха.

— Хочешь, чтобы я всё исправил? — вдруг сказал он. — Тогда начнём с малого.

Она обернулась — он стоял уже ближе, держа в руке небольшую коробочку. Чёрная, гладкая, будто выточенная из самой ночи.

— Это тебе, — тихо произнёс он. — Я приготовил это ещё до... Открой.

Лив медленно взяла коробку. Внутри было ожерелье. Древнее, слегка вычурное, с чёрными бриллиантами в обрамлении белого золота. Камни сверкали глухо, почти зловеще. Украшение было великолепным... и тяжелым.

— Дориан... — она не смогла подобрать слов.

— Оно достойно тебя, — отозвался он. Его голос — почти торжественный. — Надень.

Она послушно подняла ожерелье и застегнула