Я. Тебя. Сломаю - Ольга Дашкова
– Что значит «исчезла»? – голос прозвучал тише, чем обычно, но в нем была сталь.
– Мы были в торговом центре. Она пошла в примерочную… я отвлекся на пару минут, и когда спохватился – ее там не было. Нигде нет.
Керем продолжал тараторить, объяснять, оправдываться, но я его больше не слушал. В ушах шумела кровь, а в груди разгорался огонь – не желание, а ярость. Чистая, ледяная ярость.
Она посмела. После всех предупреждений, после того, что случилось с ее другом Мехметом, она посмела бежать. Снова.
– Где ты сейчас? – перебил поток извинений Керема.
– В торговом центре. Ищу ее. Может, она просто…
– Найди. Немедленно. И когда найдешь – привези домой. Целой и невредимой.
– Амир, я…
– Целой и невредимой, Керем. Иначе тебе придется объяснять мне, почему ты не справился с простейшим поручением.
Бросил трубку, не дожидаясь ответа. Встал, прошелся по кабинету. Руки сжимались и разжимались, мышцы напрягались. Хотелось что-нибудь сломать, разнести к чертям всю эту комнату.
Она играет со мной. Думает, что может проверять мое терпение, испытывать мои границы.
Ошибается.
Я дал ей поблажку прошлой ночью. Проявил слабость, пожалел ее. И вот результат – она решила, что может делать что угодно.
Но я найду ее. Приведу домой. И в этот раз… в этот раз не будет никакого снисхождения.
Элиф узнает, что значит по-настоящему принадлежать Амиру Демиру.
Глава 28
Фарфоровая чашка с турецким чаем дрожала в моих руках, но не от страха, а от восторга, который я изо всех сил пыталась скрыть за маской невозмутимости. Сладковатый аромат бергамота смешивался с тонкими нотками жасмина. Я медленно потягивала горячий напиток, наслаждаясь каждой секундой.
Из кабинета Амира доносился его голос: низкий, рычащий, полный едва сдерживаемой ярости. Слова были неразборчивы, но интонация говорила сама за себя: он был в бешенстве.
Керем получал хорошую взбучку, и от этой мысли его губы сами собой растянулись в довольной улыбке.
«Где была твоя голова?! Я доверил тебе одну простую задачу!»
«Амир, она просто исчезла! Как будто растворилась в воздухе!»
«Не смей оправдываться! Ты должен был следить за ней каждую секунду!»
Чашка с тихим звоном опустилась на блюдце. Маленькая победа, но моя. В мире, где каждый мой вздох был под контролем, где каждый шаг был заранее спланирован и одобрен, я умудрилась вырваться.
Всего на час, но вырваться.
Конечно, за это придется заплатить. Амир не из тех, кто прощает неповиновение. Его реакция на мой побег будет соответствующей – возможно, он усилит охрану, а может, и что-то похуже.
Но сейчас, сидя в этой роскошной гостиной с мозаичными стенами и персидскими коврами, я чувствовала себя победительницей.
Взяла кусочек лукума с розовой водой, положила его на язык и почувствовала, как сладость растворяется во рту. После часа свободы даже еда казалась вкуснее.
Но что-то все же не давало мне покоя.
То чувство, которое преследовало меня в торговом центре, ощущение чужих глаз, следящих за каждым моим движением. Я оглядывалась, ожидая увидеть охранников Амира в их привычных черных костюмах, но видела только обычных людей: туристов с фотоаппаратами, мам с детьми, подростков с телефонами.
Ничего подозрительного. И все же…
Инстинкт, взявшийся неизвестно откуда, кричал об опасности. Кто-то наблюдал за мной. Кто-то, кого я не могла заметить. Это беспокоило больше, чем следовало бы.
Возможно, паранойя – естественная реакция на жизнь в доме, где каждый коридор хранит свои секреты, а каждый слуга может оказаться доносчиком. Но это чувство было слишком ярким, слишком конкретным, чтобы списать его на игру воображения.
Поэтому я поспешила домой, вызвав такси прямо из торгового центра. Таксист, пожилой мужчина с седыми усами, всю дорогу болтал о погоде и туристах, не подозревая, что везет сбежавшую жену одного из самых опасных людей Стамбула.
Когда я подошла к воротам особняка, охранник от изумления чуть не выронил автомат. Его рация тут же ожила – сообщения посыпались одно за другим. «Госпожа дома! Повторяю, госпожа дома!»
Забавно было наблюдать за суетой, вызванной моим возвращением. Слуги выбегали из разных уголков дома, как муравьи из потревоженного муравейника. Некоторые выглядели облегченными, другие напуганными. Все понимали: если со мной что-то случится, полетят головы.
Но я вернулась целой и невредимой, с загадочной улыбкой на губах и чувством глубокого удовлетворения в душе.
Крики из кабинета становились все громче. Керем, видимо, пытался защищаться, но Амир не давал ему сказать ни слова. Я представляла, как мой муж ходит по кабинету, словно натянутая струна, готовая лопнуть. Как его темные глаза горят яростью, а руки сжимаются в кулаки.
И все из-за меня. Из-за того, что я посмела ослушаться.
Дверь кабинета распахнулась с такой силой, что задрожали стеклянные подвески люстры. В гостиную ворвался Керем – лохматый, красный от злости, с перекошенным лицом. Рубашка была расстегнута, волосы растрепаны, он тяжело дышал, как загнанный зверь.
– Ты! – он ткнул в меня пальцем, и его голос сорвался на крик. – Какого черта ты натворила?! Из-за тебя мне устроили разнос! Ты понимаешь, что…
Я мило, почти по-детски, улыбнулась ему, поднесла чашку к губам и отхлебнула чаю. Его бешенство только подлило масла в огонь моего торжества.
– Керем, – голос Амира звучал тихо, но в нем слышалась смертельная угроза.
С появлением старшего брата, атмосфера в гостиной мгновенно изменилась. Воздух стал гуще, как перед грозой. Амир внешне был спокоен, но я чувствовала напряжение в каждой клеточке его тела. Черная рубашка была безупречно выглажена, волосы аккуратно зачесаны назад, но глаза… глаза горели темным огнем.
– Убирайся. Сейчас же, – слова падали, как камни в воду.
Керем открыл рот, чтобы возразить, но один взгляд Амира заставил его замолчать. Средний брат зло сплюнул, посмотрел на меня с плохо скрываемой ненавистью и вышел, хлопнув дверью.
Мы остались одни.
Амир медленно подошел к дивану, на котором я восседала, как королева на троне. Каждый его шаг отдавался в моем сердце глухим ударом, но я не показывала страха. Не сейчас, когда у меня была возможность насладиться его поражением.
– Элиф, – произнес он мое имя так, словно пробовал его на вкус. – Пойдем со мной.
Это был приказ, замаскированный под просьбу. Тон, к которому я привыкла за эти недели. Тон человека, который не привык получать отказы.
Я поставила чашку на стол и посмотрела на него с невинно-удивленным выражением лица.
– Я не собака, Амир. И ты мне не хозяин, чтобы отдавать команды. Если хочешь что-то сказать, научись говорить нормально. Я не твоя охрана и не
