Принадлежать им - Мария Зайцева
А сейчас…
Достаю документы, показываю.
Сержант смотрит на фамилию и проявляет зачатки интеллекта. Бледнеет, то есть, и сглатывает.
По-новому осматривает лежащих и сидящих пидоров, кривится. У Серого доки уже не спрашивает, поворачивается к напарнику, еще не вкурившему в ситуацию:
— Скорая где?
— Едут…
— Нападение с целью грабежа? — уточняет у меня сержант.
Пожимаю плечами:
— У вас что, висяков мало?
Кивает.
Отходит в сторону, о чем-то переговариваясь в рацию.
— Я в машину, — Серый, правильно поняв ситуацию, разворачивается к тачке, а я снова ловлю импульс: не хочу, чтоб сидел с ней наедине.
Это похоже на бред.
Я купил девчонку брату.
Он ее уже трахал.
Какого хера я все это сейчас чувствую?
Переклинило, что ли, пока держал ее сегодня, испуганную, плачущую? Так меня слезы и слабость не вставляли никогда… До этого момента.
Слезы у нее сладкие.
И лицо, даже когда плачет, красивое. Губы эти распухшие, разбитые. Кровь вставляет братишку, он — тот еще маньяк. А я — так… Эстет, блять.
Никогда за собой этого дерьма не замечал.
И вот… Нашел.
— Погоди, — торможу его, — наставления дадим.
Подхожу ближе к козлику Костику, как единственному, кто из них троих в сознании. Пока что.
— Ты, я смотрю, разговорчивый стал, — улыбаюсь, присаживаясь перед ним на корточки, — так вот, в твоих интересах сейчас этот навык по полной использовать. У тебя, благодаря нашим друзьям из полиции, появилось два варианта, вместо одного: ты можешь много всего рассказать про себя в отделении, про друга своего, чем барыжите, кто дает дерьмо и прочее… Что ты такой удивленный? Думал, никто не в курсе про ваши маленькие шалости?
Козлик сглатывает, глаза краснеют.
— Не плачь, — я треплю его по макушке, — все будет хорошо. Если не хочешь, то вариант сдачи жопы в аренду все еще актуален. Думай, Костик, думай.
Встаю, подхожу к сержанту:
— Там мальчик хочет признаться в хранении и распространении наркоты на территории универа. Думаю, это должно быть интересно.
— Спасибо за сигнал, — кивает сержант.
Прощаемся за руку, показываю взглядом Серому, что можно переставать изображать молчаливое привидение, и мы слаженно топаем к машине.
Позади кто-то начинает рыдать в голос.
Слабые пошли пидоры. Беда прям.
— Иди за руль, — командую братишке. Потому что не хочу, чтоб он сидел рядом с девочкой.
Сука…
С этим надо что-то делать.
___________________________________
Девочки, у меня стартовала новинка, которая точно не оставит вас равнодушными! Там таа-а-акой главный герой! Мм-м-м... Идем вот сюда : https:// /shrt/lDur
21. Дана. Коктейль эмоций
В машине меня все еще чуть-чуть потрясывает, и тяжелое присутствие Черного Жнеца, с какого-то перепуга усевшегося на заднее сиденье, рядом со мной, вообще никак не успокаивает.
Мне хочется забиться в самый дальний угол, вытереть кровь с губы и хоть чуть-чуть попереживать о случившемся.
Или, на крайний случай, осмыслить все.
Но никто мне такой возможности, естественно, не дает.
— Голодная? — спокойно уточняет Черный таким нейтральным тоном, словно не швырял только что людей, как сломанных тряпичных кукол, а деловые разговоры разговаривал. И разговоры эти увенчались успехом. Довольный, короче говоря, тон у него.
— Я… Не знаю… — я реально не знаю, голодная я или нет, вообще организм никаких признаков жизни не подает.
Все ощущения скрутились в животе, в горяченную болючую точку. И теперь там — средоточие моей жизни.
— Поехали поедим, — решает за меня Черный, Серый, коротко блеснув стеклами очков в зеркале заднего вида, молча выруливает в центр.
В машине тишина.
Я стискиваю рюкзак, каким-то образом оказавшийся в руках, давлю в себе все мысли, понимая на уровне инстинктов, что они меня делают слабой.
Все эти: как он мог? За что? Что будет с ним? Что будет потом? Как мне дальше жить? не приносят ничего положительного, только панику разгоняют.
— Был такой случай, — в пространство говорит Черный, — одна баба попала в аварию. Ну, там поломалась. Машина перевернулась, она не могла вылезти. Нога, что ли, застряла… Когда ее нашли спасатели, она сидела в перевернутой машине и жрала картошку фри, которую до этого купила. Прикинь, картина: машина побитая, бак пробит, бензин течет прямо на водительское место… И за рулем сидит баба и жрет картошку фри. С совершенно спокойной рожей… Оказалось, она — стюардесса. И их учили на курсах, что, когда человек жрет, он не может паниковать. И вот она вспомнила эту хрень… И, чтоб не паниковать и всякую ересь в башке не крутить, сидела и жрала картошку фри…
Я киваю.
Странная история…
— Так что, — делает вывод Черный, — поехали снимать стресс. Жрать.
Я дико удивляюсь в первую очередь тому, что он вообще думает обо мне. И о том, что я могу быть в стрессе.
Явно же он для меня эту историю рассказал. Они-то с братом никакого стресса сейчас не испытали. Так… Рутина, повседневность.
Ловлю на себе зеркальный взгляд Серого.
Его холодные глаза кажутся невероятно яркими за стеклами очков.
Невольно облизываю нижнюю губу, вспоминая его поцелуй. Совсем не щадящий, а такой… Потребительский. И фразу его, про вкусно…
Боже…
А Черный же тоже что-то такое сделал, да?
Меня снова лупит током от предположения, что Черный… Что он тоже может захотеть… Меня.
Что-то такое в голове же мелькало раньше, но, из-за событий этих, заглушилось другими мыслями.
А вот теперь, в тишине и полумраке салона…
Кошусь на Черного, в очередной раз поражаясь тому, насколько он здоровенный.
Занимает чуть ли не все сиденье, сместив меня к самому краю.
А его лапы, чью силу и жар я помню кожей, как-то очень близко от меня. Слишком близко… Или это только кажется?
Когда мы останавливаемся около одного из центральных ресторанов города, того самого, где мы с братьями Жнецами впервые встретились, я чуть мешкаю, прикидывая, будет ли нормальным отказаться? Не особенно хочется сюда заходить, если честно. Ассоциации всякие неприятные.
Пока я размышляю, Черный выходит из машины и бесцеремонно тянет меня к себе за
