Северный ветер - Александрия Уорвик
Что-то с треском обрушивается справа, Илиана отскакивает в сторону. Вскидываю лук со стрелой, целю в размытый мрак, что будто трепещет первобытным холодом.
По своей сути лошади – животные-жертвы. Чутье можно подавить, как у тех, кого объезжают для войны, но оно никогда не исчезнет полностью. Там что-то таится. Что-то огромное.
Кто-то – что-то – кричит.
Рывком разворачиваю Илиану. Лошади гарцуют, не желая двигаться ни вперед, ни назад. Оцепеневшие от страха.
– Госпожа…
– Орла, цыц.
Она замолкает.
Втягиваю в легкие очередной жестокий порыв ветра. Ничего. Лишь холод и мокрый снег. Буря часто скрадывает запахи, но пепла я не чую. Ни намека.
Все неподвижно. Луну заволакивают тучи. Ветки деревьев похожи на изломанные конечности, что тянутся к нам кривыми пальцами. Люди силятся успокоить встревоженных лошадей, сверкают обнаженные клинки солдат, но страх растекается лужей крови. Хлещет по копытам, капает с неба, и когда вдалеке трещит ветка, мое сердце заходится частым стуком.
Орла вся трясется у меня за спиной. По правую руку стеной из спутанных зарослей высится густой лес. По левую вдоль дороги тянется замерзший ручей. Осматриваю местность, выискиваю малейшее движение, и все чувства обостряются. Нам нужно спешить дальше, но я боюсь отвести взгляд от темноты. Что-то касается локтя. Резко оборачиваюсь, острый наконечник устремляется прямиком Палладу меж глаз.
– Проклятье, – шиплю я, опуская лук. Сердце колотится так бешено, что я вообще не удивлюсь, если оно прямо сейчас откажет. – Да я тебя чуть не убила!
– Миледи. Впереди поваленные деревья. Нужно их объехать.
Сойти с дороги, имеет он в виду. Замечательно.
– Ты что, не слышал? – щурюсь в полумрак за его плечом.
– Слышал что?
– Крик. – Вытираю ледяную воду с глаз предплечьем. – Откуда-то сзади.
Рокочет гром.
Нет, не гром. Это копыта.
Все, кто поблизости, разворачиваются лицом к концу строя. Вскидываю лук прежде, чем вспоминаю, что у темняков нет копыт. Ну, у Фаэтона, конечно, есть. Но он исключение.
Из пустоты выныривает солдат, разворачивается в мою сторону. Он бледен, полупрозрачное лицо блестит. Мокрый снег начинает униматься.
– Гидеон, миледи! – Солдат коротко выдыхает. – Его больше нет.
По моей и без того замерзшей спине пробегает холодок. Твари наверняка уже близко, но я не чую ни гари, ни серы среди водянистого снега. Еще один вздох тут же заставляет меня обернуться.
Из мрака медленно вываливается темняк.
Стоит ему появиться, как люди бросаются врассыпную. Из толпы доносится еще один леденящий кровь крик.
– Нет! – гаркаю я в ярости. – Держать строй!
Трое слуг удирают в лес.
Потом еще двое.
Паллад направляет скакуна вперед, встает между мной и тварью. Меч выскальзывает из ножен с таким стоном, что волосы встают дыбом.
Длинная змеевидная шея существа извивается, как у аспида, и бьет. Паллад, пусть раненый, умудряется увернуться от изломанных зубов и слюнявой пасти. Орла, прямая, как деревянная доска, жалобно скулит у меня за спиной. Я целюсь в темняка стрелой, но боюсь случайно попасть в капитана.
Солдаты рявкают, отдавая приказы, проезжая вдоль строя, пытаясь сдержать перепуганных слуг.
– Бросьте их! – кричу я, не сводя глаз с твари.
Тех, кто сбежал, уже не спасти. Если пытаться вернуть их, немногих, слишком велик риск потерять бойцов. Каждый клинок на счету. Мне нужен порядок. Мне нужно добраться до ворот.
Паллад все рубится с тварью, и я вдруг понимаю: он пытается увести ее от нас подальше. Лесные тени начинают искажаться. Деревья дрожат, хотя ветер давным-давно утих. Отчетливо помню слова, как Борей вскользь бросил, что лес не любит его присутствия, но что насчет его людей?
Еще крик. Орла тихонько молится.
Солдат, сообщивший об исчезновении Гидеона, гаркает приказы товарищам.
Он говорит:
– Миледи.
Он говорит:
– Что нам делать, миледи?
Он говорит:
– Они подступают. Миледи, пожалуйста!
Криков слишком много. Мысли путаются, требования все громче, спокойствие все дальше.
Сосредоточься.
Паллад слишком занят сражением с тварью, чтобы командовать. Главное – благополучно добраться до цитадели.
– Выстроить всех, кто с луками, прикрывать отход. Ты… – я тычу в бородатого солдата в начале строя, чьи неясные очертания сливаются с темнотой. – Веди всех в обход поваленных деревьев к цитадели.
Мы явно где-то поблизости. Мы провели в пути большую часть ночи.
– Орла, держись!
– Не уверена, что смогу держаться еще крепче! – пищит служанка.
Отряд устремляется вперед, а я ставлю Илиану на обочину. Люди Паллада расположились на равном расстоянии друг от друга, их луки натянуты, как и мой. Немногие, кто при мече или кинжале, отправляются с остальными.
Буря пронеслась над головой, и теперь запах пепла ощущается в полную силу. Я жду. Солдаты ждут. Твари здесь. Они пришли.
– Покажись! – шиплю я.
Тварь выходит из леса.
Она больше, чем мой дом в Эджвуде. Ее плечи – кривобокие сгустки тени. В меня вперяются красные глаза-щелочки, из перекошенного рта, набитого зазубренными клыками, капает черное. Воздух заполняется шепотками, выманивая еще одного темняка и еще.
– Готовьсь! – кричит солдат справа.
Целый их поток, медленных, сочащихся, заполняет пространство между нами и деревьями.
– Цельсь!
Их пять, шесть, семь. Восемь. Двенадцать.
– Пли!
По долине проносятся, отдаваясь эхом, пронзительные вопли. Те твари, в которых падают стрелы с солью, взрываются во все стороны влажной гнилью.
Двое солдат, спиной друг к другу, отбиваются сразу от троих. Ближе к краю еще один, верхом на лошади подскакивает к крадущемуся темняку и рассекает его от шеи до паха. Сотканная из мрака плоть лопается, кровоточит, и тварь приканчивает стрела в грудину.
Наложить древко, натянуть тетиву, выстрелить.
В голову, глаз, грудь.
И твари валятся, и валятся, и валятся.
Но появляется еще больше. Их слишком много. Едва одна растворяется, на ее место все время приходит новая. Стреляю так быстро, что звенит тетива. Четыре, шесть, десять. Твари падают и больше не поднимаются. А у меня кончаются стрелы.
Удержать Илиану на месте – целое испытание. Солдаты бьются отчаянно и упорно, однако чем больше людей мы потеряем, тем труднее будет добраться до ворот целыми.
– Бесполезно! – кричу я Палладу. – Мы их не сдержим!
– Отступаем! – командует он, приложив полусогнутую ладонь к губам. – Отступаем к цитадели!
И воздух сотрясает истеричное ржание лошадей, их табун мчит галопом по дороге, из-под копыт разлетается замерзшая грязь. В просвете между деревьями виднеется строй ушедших вперед.
Бросаю взгляд через плечо. Темняки кидаются в погоню. Им не хватает остроты зрения, но они быстры, и они легко прячутся среди мрака. Они прорываются сквозь строй, вгрызаясь в тех, кто слишком медлителен. Вот человек опрокинут на спину и съеживается перед темняком, чья искореженная спина подрагивает при каждом жутком движении.
Вонзив пятки в бока Илианы, крепче стискиваю ее бедрами, и она мчит вперед. Стрелы кончились, но есть кинжал.
Полоснув им по предплечью, я покрываю холодный блестящий металл собственной кровью, заношу руку и отправляю его в полет.
Кинжал вонзается прямо в центр груди твари. Сквозь дым
